Наследие белого дракона (СИ)

Кайонел молчал, похрустывая суставами пальцев в абсолютной тишине, лишь под звуки нашего с ним дыхания. И смотрел в сторону озера, явно прикидывая, стоит ли мне рассказывать.

- Ты можешь называть меня узурпатором, - наконец раздался его тихий, но уверенный голос. — Предателем. Но если поступить правильно равно стать им, то я готов заплатить эту цену. Точно так же, как и отдать свою жизнь. Отступлю — погибнет много невинных душ. Убегу — погибнет и твой мир.

- Что ты…

- Ты спрашивала, почему я сразу не признался в том, что я это я? Почему так долго притворялся Бэлмортом? — перебил он, глухо зарычав. — Так вот тебе ответ: я готов к смерти в любую минуту, в любой миг. Потерю обычного человека, пусть даже самого близкого, перенести намного легче, чем смерть истинной пары. У меня был живой пример перед глазами много лет, и даже наблюдать это было мучительно. Сблизься я с тобой, укрепи нашу связь — и это разбило бы тебе сердце, сломало твою жизнь.

- А на смерть любимого мне, значит, должно бы наплевать? — я сложила на груди руки и прищурилась.

- О моей казни оповестили бы всю Сферу, такой праздник не прошел бы мимо тебя, а наша связь, укрепи я её, уничтожила бы тебя изнутри. А Бэлморт для всех просто-напросто бы исчез, глупая. Был мужик — и нет мужика: сбежал, загулял, влюбился в другую, ушел в Низший мир, запил, мало ли! Пережила бы. Так что хватит смотреть на меня, как на эгоистичный кусок дерьма, нэсса, мне это не нравится.

Я потупилась, размышляя над его словами. Ох, Великие Предки, ну и морока! А Кайонел тем временем добавил, немного подумав:

— Я жалею, что не смог сдержаться в той темнице. Вот о чём я жалею. Жалею о том, что упустил мальчишку-сироту в той суматохе, и теперь даже не знаю, жив ли он. Лишь об этом, о своём пути я жалеть не в праве.

- Значит, - я глубоко вздохнула, подбирая слова, — ты намерен помешать новому императору Лавиуму править Сферой.

- Я намерен убить его.

- Убить? — мой крик разнесся на всю округу, отдаваясь эхом где-то в глубине темного леса. — Что же такого сделал новый император, чтобы заслужить смерть?! Он ведь сын человека, которого ты почитал! Разве он одобрил бы подобное? А императрица Ламора?! Бедная женщина и так вне себя от горя, еще и думает, что это ты убийца её мужа, а теперь и это…

- А с ней у меня личные счеты, - зло процедил мужчина, вынуждая меня остудить пыл. — Что ты вообще знаешь!

- Я… - я облизнула губы, пряча глаза от пылающего яростью взгляда Кайонела. И правда, что я знала? Об императорской семье, о Кайонеле? Даже об этом мире. Но слова дракона отдались болью и неприятием где-то внутри, в самом сердце. Всё, что я знала о Ламоре — было из книг нэс Грувии. Все эти записи о ней — ложь? Недосягаемая прекрасная императрица, совершившая столько добрых дел для своих подданых. Открывшая сотни учебных заведений, приюты, обеспечившая достойной жизнью бедняков и одиноких стариков. Любимая и неприкосновенная, скрытая от взглядов всех, кроме императора, боготворившего свою красивую жену. Её любила и Лора. Чем она могла обидеть Кайонела? Я задала свой вопрос ему.

- Она отравила ядом своей семьи чистый разум наследника. Я не могу это так оставить.

- Каким еще ядом?

- Именно род Рейис подтолкнул императора Драххтариуса к разделению миров на Низший и Парящую Сферу много сотен лет назад, род императрицы. И сейчас с руки императора готовится второй этап, ты уже слышала о нём от Графии в моем замке. Причин я не знаю.

Я молча слушала, опустив глаза. Если это так…

Я думала, что не прощу Кайонела за то, что он подверг нас всех опасности и настроил против себя императорскую семью. Но теперь я знала, что не простила бы его, поступи он иначе.

Моя бабушка всегда говорила: «Если делается что-то нехорошее, дитя, мало просто смотреть и переживать несправедливость внутри. Мало порицать и отворачиваться, надеясь на кого-то другого, закрывать глаза. Нужно бороться. И тогда в другой раз кто-то другой поборется за тебя.»

Она говорила это, когда мальчишки обижали слабых детей возле нашего двора. Теперь я выросла, и проблемы стали посерьёзнее, но даже сейчас слышу в голове её голос.

— Графия говорила, что скоро «подобных мне» не станет…

— Покуда был жив император, он каждый раз пресекал подобные идеи. Теперь же его нет.

— Ты, — я сглотнула, облизнув пересохшие губы, — остаёшься верен ему даже сейчас.

— Это не вопрос верности, Мирра, — ответил дракон. — Просто это правильно.

— Почему другие не пытаются остановить это?

— Это воля Лавиума. Его слово — закон. Грувии дорого стоило пойти против императорского Рода, в прошлом их семьи были крепко связаны. Есть ещё драконы. Но их ничтожно мало. Поэтому мы здесь.

— Мы ищем какую-то драконицу, да? — вспомнила я несвязные объяснения Кайонела перед этим лесом. — Кто она такая?