Наследие белого дракона (СИ)

Девушка теперь стояла на земле и слегка улыбалась. Никаких человечков. Её волосы спадали до самой земли и стелились по ней снежной тропой. Возможно, они были даже более белые, чем мои собственные. Точно изгой. Ещё и сумасшедшая. Опасная смесь. Теперь мне не казалось странным, что она пряталась в этом лесу так долго.

— Кайонел, это…

— Да. Драмия.

Драконица приподняла белые брови, услышав имя, будто удивилась. Или давно не слышала его из чужих уст.

— Да… Моё имя, — сказала она заторможенно, поднимая глаза к небу, словно пыталась вспомнить. — Скажи-ка его ещё раз, мой мальчик.

— Вы же Драмия?

— Когда-то я была ею, — спокойно ответила девушка. А во мне поднялась волна раздражения — она вела себя почти нормально! Кайонел теперь наверняка мне не поверит… — Да, точно, они называли меня так. Дали мне имя. Кров. Историю. Сильную кровь. Дар, унёсший мой разум. Он затерялся где-то там, на границе веков… А потом отняли всё! — она ощетинилась, и дракон резко задвинул меня за спину. — Но я тоже забрала кое-что… Кое-что никогда не достанется им.

— Кому? Вы говорите о реликвии? — дракон напрягся, услышав её последние слова.

— М? — девушка мотнула головой, заставляя волосы упасть на её красивое лицо. А потом заправила одну прядь за ухо, открывая алый глаз, обрамлённый чёрными густыми ресницами. И так резко перевела его на меня, что я отшатнулась. — Твои волосы, — сказала она, становясь более заинтересованной в происходящем и подходя ближе.

Протянула руку и коснулась моей головы, заворожённо рассматривая пряди. Безумие покинуло ее на эти мгновения.

— Как… Как у вас, — сглотнула я.

— У меня? — нахмурилась девушка, а потом скривила розовые губы. Через пару секунд они превратились в иссохшие и блеклые. Морщины медленно испещрили её лицо, кожа посерела и погрубела, и через несколько мгновений перед нами с Кайонелом стояла старуха. — Столько лет прошло, а я до сих пор балуюсь, — скрипуче захихикала бабушка, становясь ниже на голову. — Это то, что связывает меня с семьей. Это да воспоминания, — тут она прищурилась и перевела потускневшие глаза на Кайонела. — Ах да, ещё кое-что. Ты ведь за этим здесь, мальчик?

Прежде, чем Кайонел ответил, она подхватила прядь моих волос и притянула к лицу.

— Я уже видела… Видела своими глазами давно, ещё до разделения миров. Знамение погибели. Много душ отправится к Праотцу, проклятое дитя, — она бормотала, крутя в пальцах волоски и хмуря брови. — Так родился вестник смерти.

Я замерла, боясь даже дышать.

— Я проклята? — пискнула еле слышно, но старуха затряслась в кашле. — Но вы…

— Старые люди седые, потому что в них гаснет огонь, — жестко сказала она, поднимая блеклые глаза на мое лицо. — Волосы становятся цвета пепла, что погребает под собой былую яркость. Наше солнце садится. Но ты уже родилась такой, принесла закат и провела его в наш мир из чрева матери вместе с собой. И я видела. Видела как он гибнет.

— Я не понимаю, при чем тут я, — нахмурилась я, невольно замечая, как заострилось лицо Кайонела. Он серьезно смотрел на нас сверху вниз, и о чем-то усиленно думал. Уж не поверил ли он ей?! Ну какой я вестник смерти, милостивая Праматерь!

— Волосы её — в сумерках серебро, — прошептала старуха, приоткрывая сухие губы. — Водным потоком спадали до самых ниц. После неё — лишь пепел да выжженное нутро, — голос её становился тише, а глаза всё больше и безумнее. Теперь совсем тусклые. — Кровью окрасила стылую землю, слезами из древних, забытых в веках темниц.

— Что вы хотите этим сказать? — перебил Кайонел, когда старуха принялась самозабвенно раскачиваться, обнимая себя тонкими руками.

— Вестник должен умереть.

— Кто должен умереть? — подозрительно спросила я, когда старуха затряслась на месте, будто покачиваясь на ветру.

Драконица перевела на меня тусклые глаза и тихо засмеялась, а потом сделала шаг вперёд, но Кайонел перегородил ей дорогу.

— Вы не та, за кого себя выдаёте. Девушка не имеет отношения к этим бредням.

— Я? — на миг её взгляд стал рассеянным. — Возможно. Я не та. И ты не тот, кем притворялся с рождения, мой мальчик. И она не та. Все мы в нашем мире скрываем свою истинную сущность, и все делаем это по-разному. Но я ждала тебя веками, мой дорогой. Дай посмотреть…

Морщинистая рука Драмии потянулась к щеке Кайонела, и он позволил ей это. Она не та? Он не тот? Да они оба не в себе!

— Так кто же вы? — осмелилась спросить я, когда губы старухи коснулась мимолетная улыбка, и она убрала ладонь от лица дракона.

— В годы, когда мои волосы и глаза были полны пламени, — ответила она, трогая седую прядь морщинистой рукой. — А кожа упруга, как твоя, дитя, я была принцессой в императорском дворе, дочерью Драххтариуса. Имя моё было — Драмия. Дар мой был — зрение. Глаза, что могут читать души и проникать в них, видеть то, что будет и писать в них то, что должно. То, что грядёт. Видеть конец. И возрождение. Бесконечный цикл жизни и её безвременный крах.

Мурашки поползли по моей спине. Если она была так стара…

— Я видела тебя, — сказала она, обращаясь к Кайонелу. — Видела, но другим.