Наследие Белых (СИ)

— Конечно, познакомлю! — кивнул Сейдрик — Она понравится тебе, дочка!

Эйрин обняла отца. Тесно прижавшись, вдохнула родной запах — тёплый, мирный, со слабой примесью табачной горечи. Но — без нотки алкоголя и слез.

Похоже было на то, что война и в самом деле кончилась.

Наступал мир. И там не было места крови, горю и смерти.

Мир пах молоком и цветами…

Глава 23

Наталин оказалась очень приятной женщиной. Она была невысокой, полноватой, но не рыхлой, подобно непропечённой булке, а полноватой — такими бывают женщины в зрелых годах. Уютными и завершёнными. Будто сама природа ставит точку. Свои светлые волосы она сплела в косу и заколола, обернув вокруг головы. Пахло от неё приятно: корицей и мятой…

Мята. Эйрин горестно улыбнулась, когда Наталин, обняв её, прижала к себе.

— Здравствуй, Эйрин! — сказала она тихо — Все хорошо?

Девушка кивнула и, проглотив комок в горле, усмехнулась, чтоб не разреветься.

Своей матери она не помнила. Совсем… Но хотела помнить! Откуда то явились неясные воспоминания детства — портрет графини Лавилль, расцвеченный красками, освещённый лучами Ламейна. Сохранился ли он? Сохранилось ли что — нибудь ещё, кроме этих цветных обрывков? Вернётся ли еще Эйрин — та Эйрин, с пушистыми косами, в пышных ярких платьях и тугих накрахмаленных ученических фартуках? ТА Эйрин — с синим наивным взглядом, без ярких чёрных горошин Беулльской Сути в глазах? Без жестокости в сердце? Без Короны на голове, без крови на руках? Чистая, с запахом мяты.

ТА Эйрин больше не явится сюда. Её время прошло. Место занимала теперь гордая и справедливая Королева Экрисса — не вышедшая ростом, но наделённая властью и разумом.

— Все хорошо, Наталин! — ответила Королева, отдавая объятие — Все просто прекрасно.

Потом пили чай со сладким пирогом, сидя за столом всей большой семьёй. Сейдрик и Наталин, похорошевшая Лиона, ничем не напоминающая теперь истерзанную девчонку с Интикийского невольничьего рынка, Кормилица Лавиния с маленьким Янисом на руках.

— Убери руки, дура! — фыркала старушка всякий раз при попытке служанки забрать у неё мальчика — Не справишься! Своих детей нет, так и не знаешь — как и что… Уронишь ещё мальчишку, дети это тебе не игрушки.

Эсмонд улыбнулся, посмотрев на жену. Эйрин сидела рядом, отросшие волосы она прикрыла тонкой шёлковой сеткой с мелкими, редкими бусинами. Взгляд Королевы был тёплым, прозрачным и светлым.

— Что, Эсмонд? — она обернулась на мужа.

— Ничего. Ничего, детёныш…

Назавтра решено было возвращаться в Лоннлейн. Королевскую чету ждало множество неотложных дел. Юг был выжжен и разрушен войной до основания. Работы было много.

Лоннлейнское Королевство разрослось.

Надо было строить, восстанавливать, латать, мостить дороги из бывшего Холлетта и дружественных теперь Ланерона и Сианора.

— Денег нет на это! — буркнул Сейдрик — Финансовый крах, Сир Покоритель. Война сожрала все… Неизвестно ещё, что и как…

Эсмонд отодвинул от себя пустую чашку, которая тут же оказалась наполнена до краев игристым домашним пивом.

— Спасибо, Наталин! — Король кивнул — Отец, ты как всегда, паникуешь. Можно взять ссуду у Сианора. Да и Ланерон… Все ещё не бедное государство.

— Я попрошу Саргаса. — мягко сказала Эйрин, присев на ручку кресла и прижавшись к мужу — Я напишу ему. Он не откажет, я думаю?

— Тебе нет! — вспыхнул Эсмонд — Сира Лоннлейнская…

— Прекрати! — девушка взорвалась смехом — Не ревнуй, это глупо.

Сейдрик непонимающе выкатил глаза.

— Твоя дочь, Лавилль, превзошла самою себя в искусстве строить глазки кому не попадя! — завёлся наг — Научилась не только срывать короны с голов, но и вырывать сердца…

— Ты пьян, Эсмонд. — Эйрин попыталась встать с кресла, но была придавлена крепкой рукой мужа — Ты пьян и несёшь чушь. Папа, не слушай этот бред! Его Величество общается сейчас не с нами, а с пивом. С меня хватит! Я иду спать. А Вы, Сир Покоритель, можете поискать ночлег где — нибудь на заднем дворе. Свинарник, например, пуст. Конюшня тоже. Желаю удачи!

Ей пришлось призвать на помощь Беулла, чтобы вырваться из железных объятий.

…Поздно ночью он пришёл к ней, разгоряченный, пропахший пивом, желанием и пряностями. Бесцеремонно откинул тряпичное одеяло, сжал в объятиях нежное тело. Покрыл поцелуями плечи и ключицы.

И получил… Пинок в колено и увесистую затрещину.

— Пьяный солдафон! Убери от меня свои руки!

— Так, значит…

Прижав яростно сопротивляющуюся жену к постели, накрыл поцелуем сладкие губы, моментально отозвавшиеся на это прикосновение…

— Ты меня не заставишь, Эсмонд…

— Ты противоречишь себе, девочка. — прошептал он ей в шею — Впрочем, как всегда.

Скользнул губами к груди, захватил сосок, ставший твёрдым, как бусинка. И двинулся ниже, по нежной коже, покрытой бисеринками испарины и редкими перламутровыми чешуйками Нагатской Сути. Проведя языком дорожку по животу вниз, поцеловал нежные белые кудряшки.

— Беленькая моя… Детёныш мой, ЗДЕСЬ ты не повзрослеешь никогда… Все такая же мятная, как и в первый раз. Разведи ножки, я же знаю, ЧТО ты любишь…