Наследие Богини (ЛП)

Дочери? Из его дочерей здесь была только Ирен. София и моя мама — его сёстры. Если только он не имел в виду ещё и меня.

Нет. Это просто оговорка, не более того. Потому что если он подразумевал вместе с Ирен ещё и меня, то почему тогда никто никогда…

— С прискорбием вынужден сообщить, что Афины пали.

Все мои вопросы про отца вылетели из головы. Афины пали? Ирен всхлипнула, и София обняла её, потирая спину и бормоча утешительные слова, которые я не могла расслышать. Я перевела растерянный взгляд с них на Уолтера. Как Афины могли пасть? Это же не Древняя Греция… Что это вообще значит?

— Как? Зачем? — спросила мама. — У нас не было там армии. Не было солдат, которые могли бы представлять угрозу власти Кроноса над Эгейским морем. Зачем ему было атаковать без причины?

Но у него была причина. Кронос пообещал, что никто не умрёт, если я останусь с ним, а я сбежала от него. Мои руки задрожали, и я зажала их меж колен. Сидящий на противоположном конце круга Уолтер посмотрел на меня. Он понял.

— То, что происходит в голове Кроноса, это нечто за пределами нашего понимания, — сказал он, и я испытала прилив благодарности к нему. Он никому не скажет.

— Что же касается вопроса «как он это сделал», — подхватил Филипп, вставая рядом с братом, — ответ прост: он использовал мои владения. Это заранее просчитанное нападение, целью которого были именно Афины. Соседние территории не пострадали. Однако нанесённый ущерб…

Ирен зарыдала с новой силой, и Филипп заговорил громче, чтобы мы могли его слышать.

— Цунами смыло практически всё.

У меня в груди всё заледенело. Золотой зал вокруг закружился, это было невыносимо.

— Кто-нибудь… п-погиб? — прошептала я.

Уолтер ответил не сразу, и мне показалось, на его лице мелькнуло сострадание.

— Да. Почти миллион человек лишились жизни.

Мои внутренности скрутились в узел, резко и беспощадно. Если бы меня могло стошнить, то уже бы стошнило. Почти миллион людей мертвы из-за меня. Из-за того, что я солгала Кроносу. Я понимала, что будут последствия, но всё равно это сделала.

Нет, такого я и представить не могла. Это не война между равными противниками; это массовое уничтожение людей, которые даже понятия не имели, что боги и титаны реальны.

— Значит, чисто символическое нападение, — хмуро резюмировал Дилан. Трёхмерная карта Греции возникла в центре круга вместе с морями, островами и горами — масштаб и цвета, как если бы это была фотография местности, сделанная с высоты птичьего полёта. А может, она и есть.

Карта приблизила Афины так, что стали видны последствия катастрофы. В моё первое лето вдали от Генри мы с Джеймсом летали в Грецию и провели пару недель в этом городе. В памяти всплывают мощёные улочки, приветливые люди и современные элементы наряду с античными, но теперь это всё кажется каким-то далёким сном.

Ничего не осталось. Лишь грязь и обломки на месте некогда процветающего города, уничтоженного стихийным бедствием. Слёзы потекли по моему лицу, и я была не одна такая. Мама взяла меня за руку, и даже глаза Джеймса покраснели.

Афин и вправду больше нет.

— Смотрите, — внезапно сдавленным голосом воскликнула Ирен. — Увеличьте карту.

Карта приблизилась, и я отвела взгляд. Я не была готова увидеть бездыханные тела, если вообще после такой катастрофы что-то осталось. Я не могла смотреть на лица тех, кто погиб из-за меня.

— Парфенон, — добавила Ирен. — Он не тронул его.

Я открыла один глаз. Храм Афины — Ирен — остался стоять, нетронутый ничем, кроме времени.

— Сообщение? — предположил Джеймс, подавшись вперёд.

— Сложно сказать, — мрачно ответил Уолтер. — Возможно, у него всё же осталась капля уважения к тому, что мы сделали для этого мира.

— Или, возможно, он намекает, что сохранит нам жизнь, если не будем стоять у него на пути, — сказала Ирен, вытирая слёзы платочком.

— Нам нельзя поддаваться заблуждению, что отстранение от участия в этой войне может её предотвратить, — отметил Уолтер с неожиданной мягкостью. — Он намерен убить нас — всех нас — за то, что мы заперли его в Тартаре. Человечество для него — ничто; он, не колеблясь, сотрёт их с лица земли, зная, как наше существование зависит от людей. У нас нет иного выбора, кроме как бороться до конца.

— Так или иначе, — прошептала Ирен.

Уолтер кивнул.

— Так или иначе.

— Разве мы ничего не можем сделать? — слова вырвались раньше, чем я успела их остановить, и все члены Совета разом посмотрели на меня. — Кронос ведь чего-то хочет.

— Ты знаешь, чего он хочет, — произнёс Уолтер, и мои щёки вспыхнули. Да. Он хочет меня.

— Мы все знаем, чего он хочет, — вмешался Дилан. — Смерти. Разрушения. Хаоса. Войны. Вновь править миром. Обычно я одобряю такое, но не когда под прицелом мы.

— Так что мы будем делать? — спросил Джеймс. — Спустим ему это с рук?

— Я уже провёл собрание со своими поданными, — сообщил Филипп. — Они поняли, что его ни в коем случае нельзя слушаться.

— У Кроноса больше сил, чем у всех нас вместе взятых, — отметила Ирен; теперь в её голосе звучала решимость. — Мы не можем противостоять ему вот так и рассчитывать даже на маломальский успех.