Наследие Чингисхана

Объясняется это, конечно, тем, что черты характера, передаваемые по наследству, сами по себе нравственно нейтральны (за исключением отдельных патологических черт, которые, конечно могут существовать у представителей разных рас, но, никак не могут рассматриваться как признаки определенной расы). По наследству может передаваться, например, умственная активность или умственная пассивность, способность или неспособность к музыке, к математике, юмор или отсутствие юмора и т. д. Но то или иное направление умственной активности, способности или юмора по наследству не передается. А между тем, если в еврейском характере есть черты, вредно и разлагающе действующие на «коренное население», то эти черты состоят именно в том особом направлении, которое приобретают унаследованные евреями предрасположения. Будучи не врождённым, а благоприобретенным, это особое разлагающее направление еврейского таланта, еврейского темперамента и еврейского юмора не имеет никакого отношения к расе, а определяется средой, то есть тем особым положением, которое занимают евреи в среде того или иного народа, и вытекающими из этого положения бытовыми условиями. Как только это особое положение нарушается, то есть как только прочно порывается связь отдельного еврея (или полуеврея) с еврейской традицией, — врожденные черты eго психики получают возможность развиваться в совершенно иных направлениях.

ІV

Для того, чтобы правильно понять специфическое направление еврейских черт характера, надо иметь в виду, что евреи — двухтысячелетние эмигранты с прочной эмигрантской традицией. Наблюдая русскую эмиграцию, нетрудно заметить в ней зачаточные формы тех психических черт, которые при «благоприятных» условиях должны привести к типичным еврейским чертам. Несмотря на пресловутые внутренние раздоры, русские эмигранты сплошь да рядом проявляют по отношению к иностранцам поразительную сплоченность. Стоит одному русскому эмигранту получить хорошее место в каком-нибудь иностранном учреждении или предприятии, как он начинает тянуть туда же своих соотечественников, так что через некоторое время в этом учреждении можно наблюдать прямо «русское засилие». У русских эмигрантов существуют две этические нормы, одна — для своих, другая — для коренного населения (будь-то югославяне, чехи, немцы, французы и т. д.); точь-в-точь как у евреев две разных морали, одна — для сынов Израиля, другая — для гоев. Обмануть «чужого», нерусского (гоя) не считается предосудительным, за это из эмигрантской среды не исключают и даже наоборот, иной раз люди, о которых заведомо известно, что они обманывают «туземцев» и на этом наживаются, пользуются в эмигрантской, среде почетом и уважением. Но стоит такому человеку надуть «своего», русского, — и он объявляется подлецом, негодяем и исключается из эмигрантской среды. Отношение русских эмигрантов к тем иностранцам, среди которых они живут, внешне — не только уважительное, но порою даже прямо подобострастное. Когда же об этих иностранцах говорят в своей среде, при закрытых дверях, то оказывается, что они — низшие существа, достойные презрения.