Наследие да Винчи

На миг у Вэнса вылетело из головы, что перед ним — та самая женщина, которая не упускала случая нанести удар в спину и до вчерашнего дня не сказала ему ни одного доброго слова. Он уставился на нее — на ее высокие точеные скулы, на шелк, выгодно подчеркивающий формы. На секунду ее чувственность застала Вэнса врасплох, он был ошеломлен ее неотразимостью. Потом, еле заметно кивнув, Эриксон пришел в себя. Она снова стала строгим искусствоведом, которому он никогда не сможет угодить.

— Извините, — повторила Сюзанна еще раз, уже стоя рядом. — Я обычно не опаздываю, но…

— Ничего страшного, — кратко ответил Вэнс. — Зато я успел кое о чем подумать. Я считал, что мы пообедаем здесь, — сказал он, показывая на ресторанчик по другую сторону аркады, — но… — Сюзанна вопросительно склонила голову. — Ну, вы сегодня похожи на особу королевских кровей. — Вот черт, подумал Вэнс — он хотел выразиться понейтральнее, но получился раболепный комплимент. — Я хотел сказать, что мы должны выбрать такое место, где вашу элегантность оценят.

— О боже, мистер Эриксон, — игриво ответила Сюзанна, — вы сегодня так пристойно себя ведете. Как джентльмен, особенно если учесть, что вы инженер-нефтяник.

Через пятнадцать минут они сидели на удобных стульях в ресторане «У Жюля» на виа Монтенаполеоне, и в зале тихонько звучала опера Верди. Еле слышно шуршал приглушенный разговор, смех sotto voce,[16] и совсем не было слышно, что люди обедают — все были настолько хорошо воспитаны, что не позволяли столовому серебру постукивать по фарфору.

Сюзанна здесь чувствовала себя естественно — она осмотрела зал спокойно и не суетливо. Да и зал ничего себе, подумал Вэнс: блеск и мерцание хрустальных люстр, настоящее серебро, темное дерево и тонкий английский фарфор только оттеняли висящие на стенах подлинники мастеров Возрождения. Вэнс наклонился к Сюзанне и тихо произнес, показывая на знакомые картины:

— Боттичелли. — Показывал он кивком — в таком месте не принято тыкать пальцами. — Браманте.[17] — Степы там были похожи на альбом репродукций.

— Вэнс! — Звучный голос нарушил старательно хранимую тишину. Взгляды устремились сначала на высокого элегантного мужчину, одетого модно, но не щегольски, с безупречно подстриженными и причесанными волосами и усами. — Вэнс, это действительно ты?

Мужчина заскользил по полу в изящном танце, лавируя между столиками, официантами, их помощниками и гостями. У Жюля Грациано была оливковая кожа, как у многих жителей Средиземноморья, и высокие изящные скулы, как у француза. Подойдя ближе, он широко улыбнулся, демонстрируя ряд ровных белых зубов. Тишину нарушала только ария Верди; обедающие, в основном — самые влиятельные люди Милана, — смотрели на них настолько пристально, насколько позволяли приличия. Что это за особый гость, ради которого Грациано нарушил заботливую оркестровку мира и спокойствия в своем ресторане?

Грациано обнял Вэнса, потом перевел взгляд на Сюзанну.

— Вы слишком прекрасны для этого негодяя, — сказал он, театрально прижимая ее руку к губам. — Почему бы вам не велеть ему уйти, и мы пообедаем вдвоем? Мой шеф-повар приготовит блюдо века.

— Сюзанна, — ухмыльнувшись, прервал его Вэнс, — познакомьтесь с Жюлем Грациано, самым льстивым жиголо Милана, владельцем этой грязной забегаловки.

— Польщена, — сказала она.

Они поболтали еще немного, затем Грациано убежал заказывать для них какие-то особые блюда, но остановился, чтобы еще раз взглянуть на Сюзанну.

— Нет, это я польщен, — произнес он, вздохнув, и, прежде чем уйти, снова широко улыбнулся.

Телохранителя Вэнса предусмотрительно посадили за маленьким столиком у окна недалеко от входа. В окружении пальм этот столик был почти незаметен, к тому же мужчина сидел неподвижно; двигались у него только глаза. Вэнс иногда сомневался, живой ли он человек вообще. Не похоже, чтобы он ел или ходил в туалет; по крайней мере, Вэнс этого не видел ни разу.

— Убить вас надо, — сказала Сюзанна Вэнсу таким голосом, по которому было понятно, что шутка это лишь наполовину. — Я думала, что умру, когда все обернулись и уставились на нас.

Эриксон рассмеялся.

— Меня-то за что? Это Жюль устроил шум.

— Да, наверное, — сказала она. Потом, пытаясь сменить тему, спросила: — Вы часто сюда ходите? Похоже, вы хорошо знакомы с владельцем. Еще раз — как его?

— Грациано, — напомнил Вэнс. — Как известный боксер.[18] Но, — Эриксон озорно улыбнулся, — если начнется потасовка, Жюля рядом не окажется. Он был распорядителем в казино Монте-Карло в ту ночь, когда меня вышвырнули…

— А за что? — До Сюзанны доходили слухи, но все это казалось слишком невероятным.

— За то, что выиграл слишком много.

— Они могут так поступить?

— Конечно. Тебя могут выставить из любого казино, если решат, что ты способен выиграть слишком много. — Вэнс заметил ее взгляд. — Я понимаю, кажется, что это нечестно, но не забывайте — это их бизнес: быть уверенным в том, что ты уйдешь с меньшим количеством денег, чем пришел.

— Вы жульничали?