Наследие греха

– Он славный человек, мистер Роджер. Когда Черт Пейнтер сотворил свое черное дело, убил бедняжку мадам, мистер Роджер получил свою долю – три тысячи, даже чуть больше. «Я позабочусь о тебе, Элис», – сказал он тогда, и как обещал, так и сделал. Снял мне хорошую комнату в Кингзмаркхеме да еще доплачивал по два фунта в неделю сверх моей пенсии. Он тогда уже открыл свое дело и сказал, что лучше не будет давать мне много денег разом. На булавки – так он это называл, благослови Господь его душу, – платил мне из своих прибылей.

– Свое дело? Мне показалось, вы сказали, что он учился на юриста.

– Он всегда хотел открыть свое дело, сэр. Подробностей я не знаю, но он как-то приходил к мадам, недели за две – за три до ее смерти, и говорил, что один приятель готов взять его к себе в долю, только для этого нужно десять тысяч фунтов. «Но я знаю, надеяться мне не на что, бабушка Роуз, – сказал он тогда так славно. – Все это одни воздушные замки». «Вот и не смотри на меня так, – сказала ему мадам. – Десять тысяч – это все, что есть у нас с Элис, к тому же ты знаешь, что они вложены в акции Вулворта. Когда меня не станет, тогда и получишь все». Не стану скрывать, сэр, я тогда еще подумала, что если бы мистер Роджер захотел надуть своих сестренок, то он мог бы уговорить мадам составить завещание на него одного. Но он не стал так поступать и никогда больше не заводил этот разговор, а когда приезжал к нам в гости, то брал с собой обеих малышек. А потом Черт Пейнтер убил мадам, и все деньги достались им троим, по три тысячи на душу, как она и рассчитывала. – Мистер Роджер стал теперь богатым человеком, сэр, очень богатым, но ко мне наведывается часто. Так что, наверное, он раздобыл тогда те десять тысяч или еще кто-нибудь сделал ему другое предложение. Я-то у него не спрашивала, не мое это дело.

«Хороший человек, – подумал Арчери, – человек, который, нуждаясь в деньгах, не пошел на сделку с совестью, чтобы раздобыть их, человек, который в заботах о развивающемся бизнесе не забывал помогать старой служанке покойной бабки и до сих пор навещает ее в больнице, где, вне всякого сомнения, раз за разом терпеливо выслушивает эту же историю, которую она только что рассказала. Очень хороший человек. Если любовь, похвала и преданность могут служить такому человеку достаточной наградой, то он получил ее сполна».

– Если вам случится увидеть мистера Роджера, сэр, если вы будете встречаться с ним из-за этой книги, которую вы пишете, передайте ему от меня большой привет, хорошо, сэр? – попросила Элис.

– Непременно передам, мисс Флауэр. – Викарий положил свою ладонь на ее мертвую руку. – До свидания и спасибо вам большое. – «Благодарю тебя, добрый и верный слуга».

В «Оливу и голубя» пастор вернулся уже после восьми. Старший официант наградил его злобным взглядом, когда в четверть девятого он вошел в столовую. Генри с удивлением озирался, оглядывая пустую залу со стульями, придвинутыми к стенам.

– Здесь сегодня танцы, сэр, – объяснил ему официант. – Мы настоятельно просили всех постояльцев отобедать не позднее семи вечера, но, думаю, кое-что для вас у нас еще найдется. Сюда, пожалуйста.

Арчери прошел за ним в меньшую из двух гостиных, соседствовавших со столовой. Туда были вынесены все столы, и какие-то люди, сидя за ними, торопливо заглатывали пищу. Священник сделал заказ и через стеклянную дверь стал наблюдать за музыкантами, которые занимали места на возвышении.

Чем же ему занять этот долгий и жаркий летний вечер? Танцы, наверное, продлятся за полночь, и до половины первого, а то и до часу ночи оставаться в отеле будет просто невыносимо. Неспешная прогулка – вот лучший выход. Или можно взять машину и прокатиться до «Приюта Победителя». Официант принес заказанную им тушеную говядину, и Арчери, решив быть экономным до конца, попросил воды.

Он тихо сидел в своем уголке, ярдах в двух от ближайшего столика, и поэтому едва не подпрыгнул от неожиданности, когда что-то теплое и мягкое вдруг ткнулось ему в ногу. Откинувшись на спинку стула, он опустил руку, приподнял скатерть и встретился взглядом с парой блестящих черных глаз, смотревших на него с мохнатой мордашки абрикосового цвета.

– Здравствуй, пес, – сказал Генри.

– О, простите. Он вам мешает?

Викарий поднял глаза – и увидел ее. Очевидно, они только что вошли – она, мужчина со стеклянным взглядом и еще одна пара.

– Ничуть. – Спокойствие покинуло Арчери, и он обнаружил, что чуть ли не заикается. – Мне даже приятно. Я люблю животных.

– Вы здесь уже обедали, верно? Значит, он вас узнал. Идем, Пес, – позвала дама своего питомца. – У него нет имени. Мы зовем его просто Пес, потому что он и есть пес, и к тому же эта кличка ничуть не хуже какого-нибудь Джока или Джипа. Вот почему, когда вы сказали ему: «Здравствуй, пес», он принял вас за друга. Он большая умница.

– Ну конечно.