Наследие и Наследники2: Поход (СИ)

Сам праведник Руфус, отлично помня ещё по своей молодости, как рыцари и вообще знать, презирают простецов в армии и желают свершать свои подвиги отдельно от них - предложил специально спровоцировать знатную кавалерию в латах, на подобную самоубийственную атаку открытыми воротами и кажущейся лёгкой победой, уверенный что медноголовые дураки, из молодой рыцарской поросли, мигом поверят в свой шанс отличиться и попадут в подобную ловушку.

На обоих флангах лагеря "честных" повторился, с разницей в шесть минут, один и тот же сценарий: первые рыцари оказывались на абсолютно не охраняемых тропинках что вели на площадки на вершине, видели открытые ворота и "паникёров" возле них, требовали у своих товарищей поторопиться и скорее добить лопоухих дураков из числа еретиков, сторонников Руфуса... Потом срабатывали мешки с камнями на столбах и залпы арбалетчиков почти в упор, прячущихся за щитами на повозках - быстро уменьшали численность взобравшейся на вершину тяжёлой кавалерии империи.

Рыцари, сержанты, оруженосцы - слишком поздно понимали что попались в ловушку и даже если и пытались вскачь убраться прочь, просто съехав с тропы и бросившись галопом вниз с холма - то чаще всего кони подскальзывались и их всадники падали на землю, где выпущенные болты из арбалетов еретиков и настигали их вскоре.

Ещё ранее, узнав что империя готовит большой поход на них, "рубаки" предложили своему лидеру Руфусу собственный план: по их мнению, ждать в десятке отдельных лагерей, в Клину, имперцев - не было никакого смысла, да и по отдельности в городах их бы попросту перебили, изолировав друг от друга, а посему они предложили следующий вариант: установить лагерь на холме что оседлывает важнейшую крупную дорогу на границе с Клином, где могут на вершине расположиться несколько десятков тысяч человек, не менее двадцати пяти тысяч.

На вопрос Руфуса о снабжении стольких людей, "рубаки" отвечали что раз имперцев в несколько раз больше чем их - они наверное скоро пойдут на штурм, ибо им себя прокормить будет сложнее и преимущество в людях им будет верой и залогом будущего успеха в атаке.

Если имперцы начнут ставить бомбарды и вести обстрел - ночное тихое отступление назад в Клин, с помощью голубей велась ночная переписка с отрядами оставшимися там и в случае чего, тамошние бойцы могли помочь прорвать окружение и нанести "двойной удар" по имперской армии: как с территории Клина, так и с вершины Холма.

Далее, если имперская армия решит атаковать без долгого обстрела - убедить её что в лагере нет солдат, а лишь сплошь беднота из поселян и горожан: никаких кольчуг, бригантин или лат - сплошь рваная холстина и тому подобное.

В день битвы бойцы оденут тайно, в повозках, защиту на тела и тут же сверху замаскируют её рваньём, что бы у имперцев не возникло никаких подозрений и они видели картину что и предыдущие дни.

Вместо тяжёлых бомбард, повстанцы завезли на вершину холма около трёх десятков малых, полевых, специализировавшихся именно против кавалерии и пехоты.

Но при этом их всегда днём прятали и ставили на позиции при свете луны, по ночам. Было решено что тропы прикроют арбалетчики и лучники, а бомбарды установить на направлении лишь больших дорог, так как с них может начаться массовое наступление крупными силами противника.

Ежедневно выводили много людей вне стен укреплений, что бы за их спинами проводить работы с установкой ловушек и рытьём рвов.

Если имперцы поверят в слабость армии "честных", то разгромив их на самой вершине - попробовать гнать вниз, в их собственный лагерь, если же это не получится, тогда "рубаки" останутся прикрывать отход армии Руфуса и взорвут остатки пороха, в качестве мин на пути движения имперской армии. Остальные бойцы "честных", вместе с праведником и пророком, должны будут прорываться обратно в Клин.

Тем временем, перед основными воротами в лагерь еретиков - появились первые ряды имперских штурмовиков с двуручными молотами и топорами, и группы их прикрывающих императорских гвардейцев.

Люди немного замедлили движение, не понимая почему столько их товарищей, из числа рыцарей, уже валяется на земле и рванина, из числа, как они прежде считали, крестьян и городской бедноты, их, славных имперских воинов - режет как кур, когда раздался сухой, старческий, но всё ещё громкий, голос Руфуса: "Бомбардиры - пали по ним!"

Тут же полтора десятка коротких хлопков прозвучали из повозок, что сплошным рядом, как единая стена, находились сейчас прямо перед имперскими штурмовиками и небольшие ядра, пронесшись с гулом и шорохом в воздухе, начали собирать свою кровавую жатву.

Примерно сотня бойцов имперцев, из первого штурмового отряда - тут же попадала замертво, с вырванными частями тел, оторванными руками или пробитой насквозь грудью. Ещё вдвое более заорало дурными голосами и свалилось на землю следом за убитыми товарищами, катаясь по ней и вопя что есть сил, задетые, покалеченные, но не убитые выстрелами из полевых бомбард еретиков.