Наследие исполинов. Никто, кроме нас

Объемное изображение застыло, похожее на кадр из приключенческого фильма. Рисочки кораблей, выстроившихся в стартовый клин, могучий фронт нелинейности, видимый даже без схематики, ослепительная точка — подогретое микросолнце. Шесть точек потусклее — остальные микросолнца, в пост-режиме, если верить комментариям. Впрочем, верить можно, простым взглядом видно — так оно и есть.

Саня отметил крошечный по человеческим меркам отрезок записи, закольцевал его и прокрутил пофрактально. Взрыв активного микросолнца, залп, взрыв корабля. На фоне разгораются остальные микросолнца.

— Черт! — сказал Саня, чувствуя в ладони хвост коварно ускользающей мысли. — Где-то я уже видел нечто… подобное.

МакГрегори вопросительно уставился на него:

— Ты о чем?

— Да вот посмотри сам! Конечно, это грубо и масштабы не соблюдаются. Да и по времени некоторый разброс. Но все-таки: шесть микросолнц. Зацени, как они расположены? И плюс две силовые точки — яркое микросолнце и взорвавшийся корабль имперцев. Ничего не напоминает?

Саня для наглядности залил описанный объем цветом. МакГрегори сообразил спустя пару секунд.

— Ух ты! Так это ж кварк-гравитонная сшивка! Грубо, но похоже, похоже, не отнять! И что это нам даст?

Сориал с сомнением пялился на застывший фрактал изображения.

— Че-то вы мудрите, други, — пробормотал он с сомнением. — Какая еще сшивка, мать ее? Это не менее похоже, например, на дохлого осьминога.

МакГрегори покосился на него, то ли неодобрительно, то ли оценивающе, однако смолчал.

— Ладно, — вздохнул Саня. — Запомним и смотрим дальше. Хотя… Чего там смотреть-то? Сплошная объемная нелинейность.

— Давай финиш теперь прокрутим, — предложил Шулейко. — Я уже дважды глянул — мороз по коже. Хотя, как подумаешь, что армада могла финишировать штатно… Кто знает, что стало бы с Солнечной?

Они вертели изображение и так, и сяк, и эдак; просматривали его линейно и враздрай; смотрели инверсно; и мысли Сани то и дело возвращались к фракталу с залитым объемом, действительно до странности похожим на схематичное изображение пресловутой гравитонной сшивки, базисного понятия физики икс-привода, мгновенной почты, не говоря уж о банальной антигравитации. Разумеется, схема этой сшивки была весьма условной и напоминала реальное распределение полей не более, чем схема атома водорода (протон с вращающимся в некотором отдалении по орбите электроном) напоминает реальный атом водорода.

Но все-таки…

Что-то подсказывало Веселову — неспроста это сходство.

— Слышь, Вася… А никак нельзя узнать: эти микросолнца так и болтались кучкой или дрейфовали относительно друг друга? А?

Шулейко с сомнением двинул бровями:

— Да кто ж разберет теперь… Бросили их лет семьсот назад, если я ничего не путаю. Кто ж будет за свалкой следить? Кому это на фиг нужно?

Саня огорченно вздохнул.

— А база эта, рядом которая? Вели же они наблюдения хоть иногда? Наверняка по фону можно выяснить? А?

— Дело говоришь, — поддержал молодого бригадира МакГрегори. — На станции данные должны храниться. Вряд ли регулярные, но за последние лет десять несколько записей наверняка найдется. Персонал с базы вроде эвакуировался? Надо через «хозчасть» запросить, пусть раскопают.

Саня машинально потянулся к коммуникатору, но тут входная перепонка с чмоканьем расслоилась и в лабораторию ввалился Эдик Свирский — физик из основной команды «Квазара», больше года тщетно штурмующей тайны генераторов.

— Привет! — поздоровался он; взгляд у Эдика был диковатый. Отчасти оттого, что он слегка, почти незаметно, косил, отчасти потому, что Эдик являл собой образчик классического сумасшедшего ученого в молодости. Постоянное общение с а'йешами свело почти на нет остатки Эдикова человекоподобия, он уже и мыслил не вполне как человек, как-то иначе. Но физиком был, как слышал Саня, многообещающим.

— Здравствуй, Эдик.

— Мне тут сказали, будто вы накопали что-то интересное? Ы?

Саня переглянулся с МакГрегори — самое время было выдать что-нибудь вроде: «На ловца и зверь бежит». МакГрегори едва заметно кивнул.

— А кто сказал-то? — поинтересовался Саня.

— Да эти… Громилы из «хозчасти». Приперся один и грит: а не сходить ли тебе, яйцеголовый, в четвертую лабораторию? Я и пошел.

Саня задумчиво кивнул, подумав: «А не опережает ли Абсолют события?»; потом коротким движением раскрыл над пультом заветный фрактал с закрашенным «осьминогом» (тоже было, в общем, похоже) и вяло ткнул пальцем:

— Вот… Ничего не напоминает?

Эдик всмотрелся. Внимательно, цепко.

— Напоминает вообще-то. Каракатицу на мелководье. А что это?

Саня объяснил. Эдик задумался.

А потом с размаху уселся на пол.

— Ё-моё! Вы хоть сами соображаете, что это означает? Нет? Я так и думал…

3

Ведущий физик «Квазара» был инопланетянином. Разумным кристаллом с холодной планеты Са-А'Йеши. В вольном переводе это означало нечто вроде «Новая родина».

Впрочем, к полковнику Попову обратился все равно не он, и это было как нельзя кстати. Обратился лучший из физиков-людей, профессор Андрей Бекасов с Офелии, один из замов босса-а'йеша.