Наследие (ЛП)

Будь у Экклезиархии более прочные основания, Кальпурния их бы выслушала. Идея того, что можно обойти имеющий силу закон ради собственного удобства, вызвала бы у нее отвращение, если бы она хоть на миг над ней задумалась. Но после того, как Симову отправили обратно в Собор, он прислал вестника с письменной копией своего требования, которая попала в кабинет Кальпурнии, а затем – в громадные комплексы второго бастиона Стены, к архивариусам и лекс‑савантам. Просмотрев ее, Кальпурния пришла к выводу, что никаких оснований нет, и каждая новая проверка савантов и судей только укрепляла это мнение.

Это помогло ей чувствовать себя лучше после того, как она их обманула и ускользнула на Галату, чтобы устроить слушание там. Но не настолько лучше, чтобы не тратить время, которое по‑хорошему следовало бы употребить на просмотры последних рапортов ее аналитиков, на требование Симовы, постоянно повторяя про себя эту пословицу о Жиллимане.

На какой‑то миг она задалась вопросом, что за силуэт затемняет ее зрение слева, но потом, к стыду своему, поняла, что это ее рука, которая незаметно для нее поднялась, чтобы провести ногтем по шрамам на лбу. Кальпурния опустила руку и почувствовала дергающую боль в плече – она совсем забыла об упражнениях, которые надо было делать, чтобы восстановить подвижность.

– Мэм, еще одно сообщение, а потом я пойду проверять протоколы безопасности доков, как вы просили. Это ответ от генетора‑магоса Санджи. Начинается с тех же формальностей, что и предыдущий, и…

– Поверю тебе на слово насчет формулировок и формальностей. Есть там что‑то, что мы хотели узнать?

– Нет. Кроме того, он довольно четко дает понять, что не будет писать об этом. Повторяет то же, что сказал после получения первого образца крови. Из‑за обстоятельств, которые он не может раскрыть, Машина Гелиспекс не может произвести необходимые процессы, при этом клятвы и обязанности, связанные с его положением, не дают ему объяснить, почему. Он также говорит, что имеет возможность предложить некую компенсацию от храма и желает встретиться с вами, чтобы ее обсудить, но не ранее, чем через десять дней после отправки этого сообщения, которое было послано примерно час назад.

– Он как‑нибудь объясняет, почему Гелиспекс недоступен впервые за тысячи лет?

– Нет, мэм.

– Есть объяснение, что случилось с образцом крови того преемника, который прибыл с флотилией?

– Нет, мэм.

– Какие‑то намеки, что должно произойти со вторым образцом крови от Варрона Фракса, который, судя по всему, прибывает на дромоне от Верхних Тетраджинских ворот?

– Никаких намеков.

– И я полагаю, что мне даже не нужно спрашивать, что он говорит насчет техножреца флотилии, который как вошел в его храм с кровью наследника, так больше его никто и не видел?

– Именно так, мэм, не нужно.

– Как ты думаешь, Куланн, что случилось?

– Не могу сказать, мэм, я все время был с вами.

– Я вообще‑то серьезно, – сказала она, глядя на него зелеными глазами. – Мне интересно это услышать. Мне хочется знать, как работают умы моих коллег. Давай.

– Что‑то произошло, мэм.

– И?

– Механикус ревностно хранят свою приватность и соблюдают таинственность. Если что‑то случилось с Гелиспексом, то ни один из них ни за что не выйдет и не скажет об этом, причем даже многим членам собственного ордена, ведь это бросит тень на Санджу как на хранителя машины. Я не думаю, что это из‑за той поездки на Трайлан. Он беспокоился насчет эффекта, который произведет на Гелиспекс путешествие и пребывание на неосвященной земле, но, скорее всего, сама машина так и не покинула Босфорский улей. Я полагаю, что‑то произошло после того, как тот вернулся. Может быть, это связано с шестеренком – извините, мэм – техножрецом из флотилии, который его навестил. Если только он не покинул храм каким‑то неизвестным нам способом.

– У нас довольно хорошее представление о том, что происходит в большей части Августеума, Куланн, так что я абсолютно уверена, что единственный выход из того святилища – это его главные двери. Что до меня, то я думаю, что Диобанн мертв, либо потому, что он как‑то связан с недоступностью Гелиспекса, либо потому, что он что‑то не то узнал и другие адепты его из‑за этого убили. Я достаточно хорошо отношусь к генетору‑магосу Сандже, но не питаю никаких иллюзий насчет того, на что он способен, если по‑настоящему разозлится. Я тебе рассказывала про ячейку Механикус, с которой мы имели дело на Дон‑Круа?

– Нет, мэм. Но ваши соображения насчет того, что случилось с Диобанном, совпадают с моими.

– Правда? Тогда тебе так и надо было сказать, Куланн. Очень важно соблюдать откровенность между арбитром‑сеньорис и его помощниками. Я должна быть уверена, что слышу все мысли, которые появляются у тебя в голове.

– Да, мэм, – сказал Куланн, вытянувшись в струнку так, что спина задрожала от гордости.