Наследие Луны

– В самую точку, полковник. Его зовут Йосс Цинссер, унтершарфюрер[9]. Очевидно, помощник Гётца, а то и личный секретарь. Мы перепроверили его имя по отчету, поданному полевым управлением ФБР с места, где был найден пустой поезд. В то время как тела Гётца и еще нескольких людей были достоверно опознаны, о маленьком унтершарфюрере ни слова. Похоже, наш друг Цинссер скрылся под покровом ночи, если можно так выразиться.

– И?.. – спросил Джек.

– После войны он исчез. В конце концов в сорок седьмом году его поймали британцы – Цинссер жил по поддельным документам. Его обвинили в причастности к военным преступлениям и приговорили к двадцати годам тюремного заключения, отправили в тюрьму Шпандау, но через восемь лет, в пятьдесят шестом, выпустили. Он был рядовым заключенным, и в то время западные СМИ на него внимания не обратили.

– Хорошо. Еще что-нибудь? – спросил Коллинз. Он кивнул Эверетту и жестом приказал ему собираться. Карл мгновенно поднялся и исчез.

– Да, вот. – Пит обратился к «Европе»: – Пожалуйста, выведи схему расположения камер в тюрьме Шпандау с тысяча девятьсот сорок восьмого по пятьдесят шестой годы.

Перед глазами Джека промелькнуло несколько кадров. Список камер прокрутился вниз, пока не замер на номере «117». Рядом стояло имя «Йосс Цинссер». Однако более интересным было имя соседа унтершарфюрера, с которым он сидел почти восемь лет.

– Альберт Шпеер, – произнес Джек, кивнув.

– Именно, полковник.

– Главное, скажи мне, что этот человек еще жив. – Коллинз поднялся, старательно обходя жующего Элленшоу.

– Да, жив. Ему девяносто один год, и – самое замечательное – он никогда не покидал Берлина. Живет с дочерью в небольшой квартирке на улице Розы Люксембург, дом двести тридцать шесть. – Пит передал Джеку кусок бумаги. – Здесь написано, как добраться.

– Для начала хватит, Пит. Отличная работа. Вы с доком сидите тут и не расслабляйтесь, а мы постараемся поскорее вернуться.

– То есть мы никуда не идем? – спросил Голдинг, снимая очки.

– Да. Вам нужно продолжать искать зацепки и связи с Гётцем на случай, если эта не выгорит.

Голдинг поник и посмотрел на Элленшоу, который занял освободившееся от Джека кресло.

– Вот так они всегда. Я тоже никак не могу к этому привыкнуть, – сказал Элленшоу и снова откусил от быстро уменьшающегося бутерброда.

– Возможно, нас бы взяли с собой, если б от вас не несло, как от помойки. Что за дрянь вы едите?

* * *

Взятая напрокат машина медленно двигалась сквозь толпы демонстрантов. Карл сидел за рулем, а Джек читал транспаранты. Где-то протестовали против затрат на полет к Луне, где-то утверждали, что это пощечина лично богу. Две группировки, хоть и разные по составу, объединяла одна цель: заставить правительство Германии прекратить финансирование европейской космической программы по высадке на Луну.

– Папа римский и главы других конфессий призывают к спокойствию и ждут ответов от ученых. Так кто же подстрекает этих фанатиков? – спросил Джек. Снаружи мужчины и женщины били и пинали их машину.

– Думаю, в наши дни показать, что ты идиот, можно и без вожака, – ответил Эверетт.

Он высунул руку из окна машины и оттолкнул одного из демонстрантов. Длинноволосый парень уронил плакат с надписью на немецком и английском: «Америка грешна перед господом!»

Пока машина медленно двигалась между демонстрантов, Джек заметил большой отряд бритоголовых, собирающийся на углу улицы недалеко от средоточия толпы. Сразу стало понятно, что эти люди пришли не скандировать лозунги, а заняться тем, что у них получается лучше всего, – затеять свалку.

– Ох, сдается мне, добром это не кончится. – Коллинз указал на пустой переулок. – Улица Розы Люксембург отсюда недалеко. Давай оставим машину и пройдем остаток пути пешком.

Эверетт увидел, куда показывает Джек, и повернул руль. Некоторые демонстранты не желали отходить, но, встретившись с грозным взглядом Карла, встревать передумали. Постепенно дорога расчистилась. Наконец машина добралась до переулка. Капитан с полковником вышли и вернулись на улицу. Людская масса прирастала, и обстановка с каждой минутой накалялась. Зазвучали полицейские сирены, загомонили мегафоны: власти призывали демонстрантов расходиться.

– Сюда! – крикнул Джек, перекрывая шум толпы. В лозунгах стали слышаться призывы разорвать отношения с Соединенными Штатами и Европейским союзом.

К парадному подъезду многоквартирного дома вел широкий лестничный пролет. Это большое здание принадлежало тому скудному наследию, которое оставила почившая нацистская эпоха. Оно было возведено специально для высокопоставленных членов национал-социалистической партии, однако теперь некогда просторные апартаменты разделили на небольшие квартирки, где обитали далеко не самые состоятельные жители центра Берлина.

Американцы проталкивались сквозь толпу, ловя на себе озлобленные взгляды весьма крупных мужчин с бритыми головами. Пройдя через первый «кордон», Джек с Карлом наткнулись на вторую цепь неонацистов, перегородивших парадный вход. Они стояли, сложив руки на груди, будто охраняли здание.