Наследие Мортены

Не знаю, что на меня нашло, но я со всей силы вре́зала ногой по лицу похитительницы, и пока та была дезориентирована, обернула цепь от кандалов вокруг её горла и что есть силы потянула на себя. Жилы у неё на шее вздулись, руки превратились в рысьи лапы с массивными когтями. Хаотичные звериные удары оставляли глубокие борозды на каменном полу, а, попадая по телу, рассекали мышцы до костей. Кровь заливала всё вокруг. В отчаянии я била ногами наугад, пытаясь размозжить череп, пока блондинка не завершила оборот. Что-то отчётливо хрустнуло, оборотница пару раз дёрнулась и обмякла, так и не завершив трансформации.

Недолго думая, я принялась заливать в разинутый рот варево из чашки.

— Это можно уже не делать, — пробормотала Рогнеда. — Ты ей череп проломила шпильками.

Ошалело уставившись на обезображенное тело у моих ног, я чуть было не отпила марисы из той же чашки, которой потчевала похитительницу.

— Брось гадость! — рявкнула княжна. — Я после укола еле оклемалась, а ты добавить хочешь.

Слова Рогнеды доносились словно через вату. Я смотрела на убитую мной оборотницу и не могла отвести взгляд от кровавого месива вместо лица, разинутого рта, следов от когтей на полу. Меня трясло, дыхание спёрло. Я убила. Я. Убила!

Я попыталась отползти, но труп, обёрнутый цепью, потянулся следом за мной, словно преследуя, напоминая, что теперь до конца дней моих она будет следовать за мной по пятам. Баламат прижалась ко мне, тихо мурча и жалобно подвывая. Она лапой отворачивала моё лицо от тела, слизывая слёзы и смешивая их со своими. Мы ревели вдвоём, выплакивая весь ужас от произошедшего и страх неизвестности. Как скоро нас найдут? Надут ли вообще?

Немного придя в себя, я оттянула труп в сторону, стараясь не смотреть на него. Пришлось заняться мародёрством, нарвав от одежды лоскутов для перевязки и присвоив пистолет, ранее висящий в кобуре на поясе у оборотницы. Нам крупно повезло, что блондинка в панике не потянулась за оружием, а решила обернуться. Иначе мы бы с ней поменялись местами по ту сторону посмертия.

Огонь в очаге потух, снова вернулся промозглый холод. От запахов застывшей крови и палёной кожи мутило. Рюкзак для нас был недоступен, но спальник, свёрнутый в тюк, мы смогли подтянуть кнутом, словно петлёй. Рация ещё несколько раз отзывалась треском, будто кто-то пытался прорваться в эфир, но помехи не давали этого сделать.

Мы кое-как улеглись вместе на спальник, Баламат задремала, пытаясь восстановить силы. Ей здорово досталось. К ожогам и отравлению марисой прибавились рваные раны от когтей на лапах и морде и рассечение от кнута в районе рёбер. У меня пострадали в основном ноги. Умирая, наша тюремщица располосовала их когтями. Крови вокруг было столько, что разобраться, своя она или чужая было нереально. Радовало, что бедренные артерии, скорее всего, не задеты, иначе я даже до мародёрства не дожила бы. С помощью ленты кнута и остатков синтетического костюма постаралась наложить давящие повязки, но сейчас это не особо спасало ситуацию. Грязь, холод, антисанитария. Часа три у меня было, а дальше…

От кровопотери мутилось сознание, то угасая, то возвращаясь вновь. Мне постоянно казалось, что я слышу царапанье когтей по камню, шёпот блондинки, тянущей к нам свои руки и кусочек за кусочком сдирающей с моих ног обрезки мяса. Иногда им вторило довольное чавканье и сытое урчание, но мне уже было всё равно. Хотелось уснуть, но стоило закрыть глаза, и я видела хмурящегося отца, который требовал не спать.

— Хочешь поговорить? — спросила Рогнеда, пытаясь меня расшевелить.

Настроения говорить не было, но я всё же ответила невпопад:

— Даже не знаю, как её звали.

— Зато я знаю, и поверь, если бы ты рассказала обо мне, эта сумасшедшая пристрелила бы тебя без зазрения совести. Там вся семейка была… кхм… скажем так, не очень адекватная. Но эта — просто венец их эволюции.

— Расскажи, — попросила я, осторожно придвигаясь к тёплому боку Баламат и боясь её побеспокоить, — но как-то так, чтобы на сказку было похоже. Очень хочется сказку.

— Сказку… — Рогнеда замялась, но с сомнением в голосе продолжила, — только учти, я — ангажированный рассказчик, у нашей семьи к этой стерве большой счёт имеется.

Теперь мне действительно стало интересно. После активации отцом родового тотема выходило, что я тоже имела отношение к ягуарам, хоть и была, по сути, выбраковкой без второй ипостаси. Рогнеда рассказывала медленно, голос лился густым мёдом, обволакивая и погружая в события седой древности. Любовь и предательства, войны и казни, самоотверженность и хитрость раскрывались передо мной, словно страницы давно исписанных книг. Я погружалась в захватывающий сюжет, уже не отождествляя прошлого с настоящим.