"Наследие" Печать Бездны - часть 1

Комната, в которой расположился Тард, находилась как раз над ними. Рыжебородый друг главы убийц драконов прекрасно знал, почему этот хитрюга с сединой в бороде выторговал себе отдельные апартаменты. Да еще какие! Однажды попробовав утех с островитянскими прелестницами, Тард не смог устоять от соблазна повторить, и, как только наемники и моряки разбрелись по комнатам, тут же собрал у себя двух-трех, сколько именно Гортт не стал считать, полагаясь на благоразумие друга. И надежды оправдались. Ночную тишину не спешили потревожить звуки бурной страсти, кипевшей сверху. В отличие от наемников и моряков, что не особо проникались всеми способностями островитянок и уж тем более не стремились приобщиться к чужим традициям, скорее напирая на срочность дела, Тард в полной мере вкушал все прелести, на которые оказывались способны эти хрупкие создания, в совершенстве постигшие науку любви. С чувством, с толком, с расстановкой, глава убийц драконов предавался отдыху и наслаждению в их кругу, как подобало истинному швигебурцу, а не сухарю-сквалыге, что теперь наводнили славную фивландскую столицу, перебираясь туда из провинции. Сначала баня, массаж, ароматические масла и зажженные курильницы. Далее вкушение яств и питие за беседой и рассказами о ратных подвигах, что оставили шрамы на мощном торсе, приведшем островитянок в неописуемый восторг. А дальше…

Гортт расслышал приглушенную возню и насторожился. Сверху скрипнула полозьями дверь на веранду, послышалось недовольное ворчание Тарда, глухой шлепок, и в кусты сада с треском упала неясная тень. Через мгновение возня повторилась, на сей раз сопровожденная возмущенным возгласом гнома, пославшим вдогонку смачному пинку под зад еще одной тени, что также с треском ухнулась в кусты, смачное ругательство и предложение подождать своей очереди.

Язык предводителя убийц драконов заплетался и заключительные слова для двух нежданных гостей, кои были посланы далеко и надолго по островитянской матери, прозвучали не злобливо, а скорее устало.

— Что случилось, дружище? — совладав с голосом спросил Гортт, понимая, насколько скверно он справил службу. Хорошо еще было, что Карнаж увел большинство шпионов за собой в город.

— Да лезут всякие поперек батьки! — возмутился сверху Тард, раскуривая трубку, — Под дверью караулили — выгнал. Так нет же, полезли в окно! Молоты Швигебурга! Вот им неймется! Ты то чего бдишь? Аль без пива на боковую никак?!

Смех главы убийц драконов заглушил вопли старика, что вытаращил глаза на куст и теребил Гортта за рукав все это время.

— Кто это там с тобой?

— Да тут дед один. Сидели в шашки играли. Чертовски затягивает! Всю ночь пытаюсь выиграть и ни в какую!

— Шел бы ты спать уже, чего колобродить когда не сегодня-завтра опять на корабль. В Пепельных Пустошах особо не поспишь.

— Господин, это были ниндзо! Ниндзо… тени смерти! — коверкая феларские слова возопил островитянин.

Гортт зажал ему рот ладонью и шикнул, но было поздно. Тард не замедлил еще раз поинтересоваться в чем там внизу было дело:

— Дружище, дай ты ему сказать! Или решил придушить беднягу с досады?

— Да бормочет про каких-то «ниндзя», — ответил загнанный в угол Гортт.

— Это те, кто ко мне в комнату сейчас лезли? — уточнил Тард.

— Они самые, — сдался Гортт, с напряжением ожидая реакции друга на такие известия.

— Ниндзя? — главарь убийц драконов задумался, припоминая, и вдруг выпалил, — В задницу! Да хоть бы и сам их драный князек, что здесь правит! Коли наш брат гуляет — ему не мешай! Ежели свербит известно где — завались и потерпи! У них тут на островах, говорят, сдержанность в почете.

С душой плюнув в те самые кусты, куда отправил двоих островитян, Бритва вернулся в комнату. А Гортт поблагодарил Основателя за то, что его друг был изрядным упрямцем и не желал учить островитянский язык хоть в какой-то степени, запоминая лишь отдельные слова, что, брошенные в разговоре, могли означать опасность. К тому же, на счастье Гортта, старый островитянин назвал полуночных гостей как раз тем именем, которого Тард не знал. Будь оппонент по игре в шашки моложе, то наверняка бы использовал другое название, хорошо знакомое Бритве, одно упоминание которого, даже вскользь, заставило бы сластолюбивого гнома вмиг протрезветь: синоби. [11]