Наследие предательства

Ариман подошел к краю башни и ветры с вулканических долин внизу затрепали его плащ. Из основания башни возносились зазубренные скалы, словно черные клыки в пасти хищника.

— Потому что мне нужна ваша помощь, — сказал Ариман. — Нам не сделать этого без вас. Мы многое постигли, и все равно мы слепцы, что ищут откровения не в тех местах.

— Так ты хочешь моего благословения и помощи? — спросил Магнус. — Ты их не получишь. Ты идешь по опасному пути, сын мой. Поверь, я знаю, какое благородство движет тобой. Я и сам таким был, но ты сломишь проклятье изменения плоти только для того, чтобы быть обманутым той самой силой, которая, как ты полагал, помогла тебе.

— Но вместе мы, наконец, найдем ответ.

— Нет, я не могу помочь тебе. Более того, я не стану помогать тебе, и тебе нужно бросить все попытки сделать это. Тебе понятно?

Ариман ощутил, как его контроль над исчислениями ослаб, когда он поднялся в высшее, боевое состояние.

— Нет! — воскликнул Ариман. — Я этого не сделаю.

Магнус, не шевельнувшись, словно увеличился в размерах, превратившись в гигантского исполина, безжалостного зверя, покрытого окровавленным мехом и задубевшей кожей. Его единственный глаз стал расплавленным солнцем, который пригвоздил Аримана к месту, словно тушу, насаженную на вертел.

— Твоего мелкого кабала больше нет, и кара постигнет всякого, кто проигнорирует мое предупреждение или нарушит мне верность, — разъярился Магнус. — Он станет мне врагом, и я обрушу на него и его последователей такие несчастья, что с этого дня и до конца всего сущего он будет жалеть о том дне, когда отвернулся от моего света.

Ариман узнал слова и горечь, сквозившие в каждом слоге. Оставалось задать всего один вопрос.

— Почему?

— Потому что мои мысли заняты более важными проблемами, — уже спокойнее ответил примарх.

Отвратительная угроза и ужасающая опасность покинула глаз Магнуса, когда его тело вернулось к прежним формам.

— Проблемы, что важнее гибели вашего легиона?

Магнус не ответил и бросил взгляд на бушующие штормы света, как будто в них таился ответ. Его лицо чуть смягчилось и стало задумчивым.

— Намного важнее.

— Так скажите! Скажите мне… чтобы я понял, почему вы бросили нас.

Магнус кивнул и положил бронзовую руку ему на плечо. Планета Колдунов исчезла, будто сияющий пузырь в темном колодце.

— Я сделаю лучше. Я тебе покажу.

Ариман ощутил ужасное смещение, походившее на телепортационный рывок, только стократ хуже. Генетически измененное тело, биологически спроектированное так, чтобы выжить в любой среде, внезапно показалось хрупким и смертным, когда его дух покинул плоть. Его тело из света воспарило в Великом океане, вцепившись в хвост пламенеющей золотой кометы — сущности такой мощи, что он даже не осмеливался смотреть на нее. Ариман знал, что это Магнус, но в глуши Великого океана его более не сдерживала неизменность формы. Вокруг него спиралью сворачивались звезды и галактики, бесконечный парад случайных событий, которые были вовсе не случайными. Все шло согласно замыслу Архитектора Судьбы. Замыслу столь грандиозному, что узреть его можно было лишь из самых дальних пределов бытия. И все равно Ариман едва ли мог осознать тот план, его сложности казались чрезмерно вычурными, а интриги — слишком тесно переплетенными для понимания.

К горлу Аримана подкатила тошнота, его пробрал до костей вихрь и сбивающее с толку чувство падения. Он старался не закричать. В масштабе вселенной он не значил ничего — мелкая песчинка посреди пустыни, по которой ветер гонял пыль крошечных частиц вселенной. Он не был особенным. Он был никем.

— Нет! Я — Азек Ариман! — в отчаянии закричал Ариман.

И с этой мыслью он вновь стал единым целым, воином-мудрецом Тысячи Сынов. Ариман заставил разум подняться до второго исчисления, в котором мирские волнения уступали место погоне за просвещением. Его тело исчезло, и вместо него вспыхнул мерцающий свет — скопление шестеренок, вращающихся внутри других шестеренок, бессчетных глаз и форм столь же чистых, как непознаваемых. Это было чистейшее воплощение его сущности — создание из света и мысли. Через неведомые органы чувств до него донесся голос Магнуса, и в каждом слове его ощущалось грозное предвидение.

— Пойдем, сын мой, — произнес Магнус. — Мы станем похитителями откровений. Узри то, что видел я, и скажи, верно ли я поступаю, не думая о твоих тревогах.

И внезапно Ариману расхотелось смотреть. Если он увидит, ничто больше не будет так, как прежде. Но он не мог отказать примарху, а уют неведения считал достойным лишь презрения. Его сияющее тело подлетело к излучающему свет Магнусу.

— Покажите мне… все.

— Все? Нет. Только не это. Никогда. Но я покажу тебе достаточно.

— Достаточно для чего? — спросил Ариман.

— Достаточно для того, чтобы знать, что у нас еще есть выбор. И он повлияет на то, как нас запомнят.