Наследие предков

Когда Петр и Василий подросли, Савелий понял, что у Анны появились заступники. Сколько оплеух и подзатыльников они получили, защищая ее? Сколько раз Савелий стегал их ремнем, пока Анна, закрывая детей спиной, рыдала и умоляла его прекратить издевательства. Когда Август был в поселении, Савелий никогда не позволял себе подобных выходок. Все-таки, побаивался он его. Всю свою жизнь, наверное, его боялся. И ненавидел. После ухода Августа, жизнь Анны стала разваливаться. Гелиан перестал быть управляемым. Она будто утратила невидимую нить, связывающую ее с сыном. Петр и Васька махнули на брата рукой, а Антон был слишком мал, чтобы что-либо понимать. Пока Савелий жил, как хотел, Анна прятала на людях лицо под капюшоном и старалась вообще ни с кем не общаться. Старшие выросли, женились и оставили Анну с Антоном на попечение Гелиана. Чем старше Гелиан становился, тем больше стал походить на отца. Анна видела это сходство в серых глазах сына, в его улыбке, в голосе, жестах и словах. Даже после того случая… Даже после того ужасного случая ее сын все равно остался копией своего отца. Когда Гелиан заявил, что только ему под силу найти решение проблемы выживания, Анна вздохнула с облегчением. Власть как будто бы переменилась и Гелиан получил возможность диктовать Савелию свои условия. Савелий, безусловно, сопротивлялся: никто не смел указывать ему, что делать, даже сыновья. Тем не менее, Гелиан — единственный, кому Савелий оказался не в состоянии перечить. Теперь дом Гелиана — убежище для Анны. Она редко покидает его и всегда на короткое время. Петя и Вася жалеют ее, постоянно приглашают погостить у них, но в их домах Анна не чувствует себя в безопасности: если Савелию взбредет в голову что-нибудь с ней сделать, ни Петя, ни Вася не смогут ее защитить. А Гелиан сможет. И Савелий о том знает.

Анна подошла к лавке Ромика с черного входа и постучала в дверь. Открыл один из помощников Романа:

— Позови ко мне учителя своего.

— Кто спрашивает его? — спросил парень, пытаясь заглянуть под капюшон Анны.

— Роман ждет меня, — отрезала она и отвернулась от пытливого ученика.

Спустя пять минут к Анне вышел Роман.

— Госпожа, — шепотом произнес он, — я вас уже не ждал сегодня.

— Лекарство готово? — спросила Анна, протягиваю Роману серебряные монеты.

— Конечно, госпожа!

Взяв монеты, Роман достал из кармана халата темную склянку.

— Принимать как обычно, госпожа.

— Спасибо, Роман.

— Госпожа, я тут порошок проверил, который вы мне принесли.

Анна нахмурилась и к Роману лицом повернулась:

— И что скажешь?

Роман руку вперед протянул и по сторонам оглядываться стал.

— Я же заплатила уже! — прорычала Анна.

— За такие вести, госпожа, скупиться не стоит.

Анна, стиснув зубы, положила в ладонь серебряный.

— Госпожа… — с обидой в голосе прошептал Ромик.

— Ладно, — вздохнула она и достала еще один серебряный. — Говори, что нашел!

Роман деньги в карман сунул и к Анне наклонился, на ухо шепча свой ответ.

— Что?! — ладонь метнулась к губам.

— Как на духу говорю, госпожа, — поклялся Ромик и к двери повернулся. — Ежели что, приходите снова. Вы знаете, госпожа: я вам никогда отказать не смогу.

— Спасибо, Роман, — сквозь зубы ответила Анна и направилась по переулку в сторону центральной улицы.

Господи… Да что же это…

Анна склянку в сумку под плащом припрятала и вышла на центральную улицу. Склонив голову, она смешалась с толпой и направилась в сторону переулка, где был тайный проход. Какой-то прохожий задел ее плечом, да так сильно, что Анна чуть не рухнула на мостовую.

— Простите, госпожа, — произнес кто-то на ухо.

Анна резко обернулась, пытаясь отыскать в толпе владельца этого голоса. Все тщетно: его здесь нет. Стряхнув с себя наваждение, она поправила на голове капюшон и направилась дальше. Вопреки желанию успокоиться, она поняла, что ее трясет. Слишком многое произошло за последние недели. И она уже не так молода, чтобы без последствий переживать все это. Ей померещилось. Просто померещилось и все.

Анна прижала сумку к животу, когда поняла, что на сумке что-то есть. Она шмыгнула в подворотню и достала сумку из-под плаща. Мягкая кожа была проколота толстой булавкой, на которой висел небольшой листок бумаги.

Анна достала острие булавки и прочла надпись на бумаге:

«Ĉu vi ankoraŭ min amas, Anna?»

— Нет… — прошептала Анна, прижимая записку к груди. — Господи, что же это…

Она спрятала листок и булавку в сумку, прислонилась к стене и прижалась лбом к холодной каменной кладке.

— Защити… Господи, помилуй меня…

«Ты все еще любишь меня, Анна?» — шептал его голос на ухо. «Ты все еще любишь меня, Анна?»

***

Аврору разбудила тихая музыка, которую включила Джослин. Потерев глаза, она присела на диване и размяла затекшие плечи. Стоит подыскать приличный наряд: госпожа Терра будет недовольна, если Аврора заявится на ужин в костюме.

Она встала и направилась к шкафу с одеждой. Взгляд ее упал на валяющийся на полу бумажный шарик. Это же надо быть такой идиоткой, чтобы не попросить Париж сначала показать ей карту, прежде чем деньги платить!