Наследие предков

— Ну а для чего БТР? — развел руками Колесников. — Как шухер какой-то, так по газам — и обратно. По ходу у противника только пешие воины. Никакой техники мы не видели, следов ее — тоже. Скажем парням, чтоб без лишнего героизма. Если что не так пойдет, сразу валить. А если расклад будет фартовый, то, может, и языка возьмем.

— Вот вы все ушлые какие, — снова скептически хмыкнул Шестаков. — А кто-нибудь из вас в немецком волокет, чтобы языка допрашивать?

— Этого языка еще взять надо, — буркнул Стечкин после затяжки. — И почему немецкий?

— А свастики? Оружие ихнее?

— Ну и что? Я в Питере однажды и нашего, доморощенного со свастикой на рукаве видал, — отмахнулся командир.

— А я во Львове. И не одного, — согласно кивнул старшина Штеменко.

— Слушайте, а может, это… как его, — взволнованно заговорил старший лейтенант, сидевший рядом с Колесниковым. — Может, это портал? Ну вот открылся временной портал, и хоп… Нацисты из прошлого в нашем настоящем оказались.

Все тихо засмеялись над такой невероятной версией.

— Они бы от нашего настоящего так офигели, что коллективно застрелились бы, — смеясь, проговорил Колесников.

— Да и не стали бы они с нами воевать, — добавил Шестаков.

— Почему?

— Потому что у нас на технике российские триколоры намалеваны.

— И что?

— А то, что под этим флагом генерал Власов за Гитлера воевал, вот что! — зло проговорил Шестаков. Он был, наверное, единственным выжившим человеком, который присягал еще красному полотнищу с серпом и молотом.

— Ну, можно подумать, что они в этом шибко разбираются, — парировал старший лейтенант.

— Так, завязывайте уже с этой чепухой про временные порталы, — поморщился Стечкин. — Вы еще про инопланетян вспомните, вампиров, хоббитов и волшебника Изумрудного города до кучи.

— Забыл про русалок, — хмыкнул Борис. — Вот напали бы на нас русалки. Я бы их…

— Ай, да уймись ты уже, Колесников! — рыкнул Стечкин. — Серьезное ведь дело.

— Твое слово, командир, — произнес Шестаков.

— План с секретом на море одобряю. Хотя опасно это. Кто возьмет на себя?

— Я и возьму, — поднял руку Колесников. — Моя каша, мне и хавать.

Павел кивнул:

— Добро. Только, Борь…

— Да я все понимаю. Осторожны будем, как при родах жены.

— Были бы осторожны, жене бы не пришлось рожать, — пошутил Шестаков.

— Боря, я серьезно, — нахмурился Стечкин. — Я знаю, ты у нас казак лихой да хлопец отчаянный…

— Ну я же не самоубийца, — улыбнулся Борис.

— Да, а кто после всего этого катаклизма из гранатомета застрелиться пытался? — оскалился редкозубой улыбкой Шестаков.

— Так это давно было. И я был молодой да дурной. А сейчас мне дюже любопытно, чем все это кончится.

— Да все уже кончилось давным-давно, — угрюмо проговорил командир. — А для ребят только сейчас…

— Майор, — нахмурился Шестаков и пристально взглянул на командира.

Павел этот взгляд понял. Нельзя командиру раскисать, вдаваться в меланхолию. Никаких соплей и лирики! Но как же, черт возьми, хочется дать волю этому кому в горле и этой боли, что гложет долгие годы после свершившегося ада! Однако Эдик прав. Нельзя.

— Начинай готовить группу прямо сейчас, капитан, — твердым голосом приказал Колесникову гвардии майор Стечкин. — Эдуард?

— Да? — прапорщик удовлетворенно кивнул.

— Узнай, не вернулся ли Михеев. Меня что-то беспокоит его долгое отсутствие.

— Будет сделано, командир.

* * *

Маргарита Гжель подошла к двери своей маленькой коморки в больничном секторе Пятого форта. Усталость после обхода больных и накладывания новых швов избитому Сашей Загорским Марле гнала ее в свою крохотную обитель. Прилечь на кушетку и поспать хотя бы минут тридцать. А потом новый обход, перед сдачей смены.

Несмотря на весь пережитый кошмар прошлого, на годы борьбы за жизнь и угнетение мраком подземного мира, Рита Гжель сохранила прелесть женственного обаяния юной студентки, оказавшейся в Калининграде в последний день существования цивилизации. Она была из Москвы. Прилетела на самолете к подруге, вместе с которой училась в медицинском институте и которая жила в Калининграде. А на следующий день мира не стало. В тот самый день, когда ее подруга взяла у своего мужа старенькую иномарку и повезла гостью из столицы обозревать местные достопримечательности, которых в Калининграде было когда-то много. В их числе и пресловутый Пятый форт…

Удерживая в одной руке масляную лампу, другой Маргарита открыла дверь и вошла в небольшое помещение. Это не было ее жилищем. Просто место, где она иногда проводила свободное время во время дежурств в медблоке общины. Здесь имелся старый топчан. Стол с измерителем артериального давления и медицинским микроскопом на нем, а также прочим, более мелким оборудованием в недрах выдвижных ящиков. Шкафчик с медикаментами и шкаф побольше с массой медицинской литературы. Еще пара стульев и металлическая стойка-вешалка у дощатой двери.