Наследие проклятой королевы

Демон сделал шаг в сторону, и мимо него пронёсся словно локомотив, наклонивший голову бык. Животное вломилось в отряд наёмниц, как шар для боулинга в стоячие кегли. Раздались крики и вопли. Выстрелы стали беспорядочными, а вскоре и вовсе смолкли.

— Я вас сам порву на куски! — заголосил юнец в красном.

Демон выпустил Глушкова, отчего проф, не ожидавший подобного, чуть не упал на пятую точку.

— Бегите! Та, кого вы ищите, не в цитадели ордена, а в дворцовом храме Небесной Пары на молебне.

Артём не успел опомниться, как увидел испуганное, но решительное лицо Констанции.

— Бежим! Не стой столбом!

Замелькали стены, двери, окна, горшки с цветами, перепела в оконных клетках, вывески лавок, растерянные горожанки и горожане с корзинами. В стороны разбегались громко лающие собаки. Пару раз хрустнули под ногами черепки и раздавленное яблоко.

У профессора совсем уже поплыло перед глазами. В ушах стоял стук сердца. На губах почувствовался солоновато-кровавый привкус, а к горлу подкатила тошнота. Он до сих пор бежал только потому, что за руку тянула Констанция. Один раз пришлось прижаться к стене, пропуская спешащий десяток храмовой стражи. Наверняка спешащий туда, где были замечены демоны.

— Магистрат! — быстро протараторила волшебница, когда десятница со звериными глазами замедлила шаг и смерила подозрительным взглядом остановившихся, дабы хоть немного перевести дыхание, Артёма и Констанцию. Стражница с ничего не выражающим лицом кивнула и стала догонять своё подразделение.

— Побежали, — потянула Глушкова за руку магесса.

И снова мелькал городской пейзаж. Опомнился профессор только тогда, когда узенькая улочка внезапно кончилась, и виду открылась большая, украшенная фонтанами, цветочными клумбами и белоснежными статуями площадь. Венцом композиции был громадный готический храм, не уступающий в великолепии собору Парижской Богоматери. Отличался он разве что количеством шпилей и громадным круглым витражом, где изображалась во всём великолепии Небесная Пара, глядящая на идущих по площади людей со снисходительной улыбкой, с какой любящие родители наблюдают за неразумными, неуклюжими и чумазыми, но столь любимыми чадами.

Никто не остановил их, когда вошли в слегка приоткрытую дверь. Говорят, эти двери открыты всегда и для всех. Внутри пафосно играл орган, впрочем, не заглушающий сильного женского голоса, читающего нараспев молитву.

— Надо подождать, — произнесла Констанция, постаравшись оттянуть профессора в угол храма, туда, где стояли послушницы в серых рясах.

Профессор хотел уже сплюнуть имеющую вкус крови слюну, но сообразил, что уже в храме, и через силу сглотнул. Перед глазами снова поплыло, отчего Артём чуть не упал. Но зато начал возвращаться рассудок.

— Нет, — покачал он головой, — нет времени.

Профессор сделал глубокий вдох, задержал дыхание и зажал рукой сильно коловший левый бок. Староват для таких пробежек. Пусть земная медицина и помогла ему выглядеть на тридцать с большими копеечками, но ему всё равно было шестьдесят. Возраст не обманешь.

Профессор выдохнул, снова вдохнул, застонал и направился в сторону молящихся, вырвавшись из хватки волшебницы. Глаза начали бегать по присутствующим, выискивая преподобную мать. А в зале собралось около сотни человек. В основном вставшие на колено храмовницы, но среди них были и монахини, и богато одетые дворянки с мужьями. Все держали на уровне груди руки, сложенные в знаке Небесной Пары. Все со склонёнными головами.

— Вот она, — прошептал профессор и медленно, чтоб не нарушать атмосферу торжественности, двинулся к мраморному алтарю, стоящему перед позолоченными статуями божеств. А ещё он кожей ощутил, как в его спину сверлили взгляды молящихся.

Инквизиторша обнаружилась стоящей чуть позади женщины в пышных белых одеждах, воздевшей руки к Небесной Паре. Именно эта в белом читала молитву.

Когда до цели визита осталось пять шагов, преподобная мать слегка повернула голову. В этот момент поверилось, что она не совсем человек, ибо слух у неё был действительно нечеловеческий.

Инквизитоша медленно, не опуская той ладони, что с молитвенным жестом, отвела в сторону свободную руку и пальцем указала на место возле себя.

Проф улыбнулся и встал рядом с женщиной.

— Это из-за вас переполох на южных воротах? — не отрывая взгляда от алтаря, спросила преподобная мать.

— Наверное, — тихо ответил Глушков. Он поднял глаза на статуи, бросающие на пол, людей и мебель солнечные зайчики. Больше всего старался в этом опущенный к земле меч в руках Шаны. Золото было частично чернёное, а частично матированное, что придавало статуям реалистичности и подчёркивало контуры. Впрочем, и сорт золота отличался. У богини он был бледно-жёлтый, наверняка разбавленный серебром, а у её мужа — красный. Все вопросы отпадут, стоит выйти на площадь и поднять взор к небу, где сияют белое и красное светила. Единственными цветными деталями статуй были глаза — янтарные у Шаны и небесно-голубые у Сола. Почему-то вспомнился Юра и его рассказ о том, что все обращали внимание на его голубые как лёд глаза.