Рядом встали Урсула и Лукреция, тоскливо глядя вперёд. Вокруг опять захохотали существа.
— Сволочи! Садюги долбаные! — закричал я и от злости пнул ближайшую корягу. И это мы ещё не вошли в настоящий бурелом, где гнилые стволы лежат друг на друге в три-четыре ряда, можно все ноги переломать.
Монстр вдруг опять загудел и исчез во мгле, словно его вспугнули. Стало совершенно тихо. Даже мурашки по спине побежали, и голос не хохотали.
— И что теперь делать?! — прошептал я и прикусил губу. Неужели, в самом деле, придётся вернуться ни с чем?
— И тут появляюсь я.
Мы втроём резко обернулись на этот негромкий, спокойный и смутно знакомый голос. А из тумана медленно проступила высокая фигура. Женский скелет, заключённый в прозрачную плоть. Бьющийся в груди вместо сердца большой полосатый окунь с ярко-красными плавниками. На лице — белоснежная фарфоровая маска. Это была Акварель собственной персоной.
Мы молча глядели на приближающуюся хозяйку Золотого Ручья. Лишь Лукреция вместо слов цокнула языком и протяжно вздохнула.
— Ты не рад мне, человек?! — наигранным вежливым голосом спросила потусторонняя знакомая, остановившись в пяти шагах от нас.
— Добить пришла? — огрызнулся я.
Акварель задрала лицо вверх, отчего из-под края фарфоровой маски стала заметна нижняя челюсть голого черепа, и звонко засмеялась.
— Напротив, ты создал для меня санпилар и оросил его своей кровью. Ты под моей опекой.
Я поглядел на спутниц, стиснул кулаки и шагнул к богиньке.
— И где ты была раньше?! — закричал я, ткнув пальцем в грудь этой пафосной дуре. Действительно, холодная и мокрая, как полагается воде. — Где?!
— Ты забываешься смертный, — процедила богинька. — А что до опеки, то у Небесной Пары очень строгий свод правил.
— Поздно! Мне уже не нужна помощь!
Я вернулся к своим спутницам, сконфуженно глядящим на мою перепалку со сверхъестественной сущностью.
— И о чём бы ты меня попросил, смертный? Не об этом ли? — сменив тон нас самодовольный, произнесла в спину Акварель.
Я обернулся. А богинька плавно и изящно отвела в сторону руку, показывая на место подле себя. Из тумана медленно выполз, сжимаясь и разжимаясь, как пружинка, зеленовато-прозрачный речной червь, а в его кольцах зажата голая Катарина, вернувшая себе человеческий облик. Девушка, стиснутая хваткой водного чудовища, мола лишь молча моргать.
Я бросился к ней и упал на колени. В груди бешено заколотилось сердце, но уже не от злости, а от радости. Живая. Живая. Живая.
Проведя ладонями по гладкой и упругой шкуре водного червя, я протиснул руку меж колец и дотронулся до плеча Катарины. Девушка тоскливо смотрела на меня так, словно стеснялась того, что с ней приключилось.
— Ты снова человек, — прошептал я и улыбнулся.
— Она и была человеком, — раздался за спиной голос Акварели.
— Но ведь я видел своими глазами, как она стала зверем, — повернулся и произнёс я.
Акварель медленно подошла ближе и молча приподняла ладонь, словно ожидая, что в неё что-то вложат. Так и произошло. Из тумана вышел один из её мужей, неся в руках нечто похожее на грязно-серого слизняка. Эту вяло сопротивляющуюся сущность и вложили в руку богиньке. Слизняк сразу же начал меняться. Стал буквально белым и пушистым. На головном конце появились громадные кроличьи глазищи, а улиточные рожки стали перистыми, как усики ночного мотылька.
— Иллюзии, — произнесла прозрачная хозяйка реки. По её телу протекла медленная волна света, как будто в воду капнули флуоресцентной жидкости, обволакивающие истлевшие, покрытые водорослями кости, а следом женщина поблёкла, став совершенно нормальной, почти живой. Внешние покровы превратились хотя и в страдающую аристократической бледностью кожу, но выглядели теперь действительно живыми, с синеватыми прожилками вен. Даже высокая грудь с розовыми сосками медленно поднималась и опускалась в такт дыханию.
— Это иллюзии, — повторила она. — Дух просто использовал тот страх, что обитал в душе твоей избранной, и его добросовестно воссоздал. Страх же и довершил начатое. Зверь вырвался, стараясь убежать от своего ужаса. Я нашла твою избранницу меж коряг, зарёванную, как маленькая девочка, которую облаял злобный пёс.
Я опустил глаза.
— Спасибо. Но ты же поможешь нам?
Богиня вздохнула. Тот облик живого человека, что явили мгновение назад, снова сменился. Богинька опять стала прозрачной, и в это раз я заметил больше деталей, чем при нашем знакомстве. Помимо полосатого окуня, в её теле обитали и другие создания: по костям ползали водяные улитки; в грудной клетке гребли ногами жуки-плавунцы и личинки стрекоз; а там, где у живой женщины матка, выглядывал из большого, почти с апельсин величиной, наполненного воздухом паутинного пузыря паук-серебрянка. В некоторых местах от костей вверх тянулись тонкие ниточки крохотных дрожащих пузырьков воздуха, какие бывают в бокале с шампанским.
Такое же тело и у водяного червя, разве что вдоль всего туловища тянулся, как хорда, пучок водорослей.