Наследие проклятой королевы

— «Маэстра»! — громко произнесла Лукреция, ехидно глядя на меня.

— Что с чудиками, маэстра? — сдавленно протянул я и сделал медленный кивок.

— Это кардени́ни. Детоликие. Бездельники и бездари, но им от рождения даны миловидные, несущие печать невинности мордашки. Этим кардени́ни и пользуются, стараясь привлечь разных матрон в возрасте.

— Ясно.

— «Ясно, маэстра»! — поправила меня Лукреция, снова стукнув веером по затылку.

— Да понял я! А это кто… маэстра? — огрызнулся я и задал новый вопрос, указав на мужичков, прячущих лица под капюшонами белоснежных балахонов. При этом они были увешаны всевозможными амулетами побольше, чем новогодняя ёлка.

— Пуросье́. Хранящие чистоту, соблюдающие обет воздержания.

— Для кого, маэстра?

— Для будущих жён, — хмыкнула в ответ Лукреция, но судя по тому, как она проводила взглядом одного такого балахонщика, она была весьма не против сама проверить у них чистоту душевную и телесную, причём на ощупь.

— Маэстра, не пойму, вот девочка хранит себя, чтоб не получить нежелательную беременность, а мальчик для чего себя хранит? От него ведь не убудет.

Рядом хохотнула Урсула, а Катарина поджала губы и опустила взгляд под ноги, типа, я взрослый, а детские вопросы задаю

— А вдруг он примет благосклонность осквернённой проклятием или болеющей дурной заразой шлюхи? — Лукреция закатила глаза и продолжила импровизированный урок. — Как потом благочестивой женщине вынашивать и рожать здоровое дитя? И не зря говорят: чистота мужа — добрая половина приданого к свадьбе, особенно если он и ремеслу обучен, и хозяйству по дому.

— Ясно, маэстра, — со вздохом протянул я.

В общем, при матриархате женское здоровье превыше мужского. А потом чёрт меня дёрнул задать ещё один вопрос:

— А как они без женских ласк-то обходятся? Тяжко ведь.

— Можно, я? — тут же с хохотом вклинилась в разговор Урсула. Она подбежала к лавке, провела пальцем по воздуху, выбирая что-то из ассортимента, а потом купила большую медную рыбину с пухлыми губами и раскрытым ртом — карася, наверное. Таких рыбин из дерева, разных металлов и глины было очень много. Я сперва не понял, что это за сувенир, а потом тихо выматерился и покачал головой. На Реверсе отношение к интиму менее строгое, чем в нашем средневековье, тему не замалчивают и не обходят стороной, и потому на меня выпученными медными глазами сейчас смотрела секс-игрушка. Сразу вспомнилась лекция, на которой нам строго-настрого запретили называть женщин рыбками, даже ласково. Теперь стало ясно, почему.

— Андрюхе подарю, — пробурчал я, принимая покупку из рук Урсулы.

— А он тоже пуросье? — с лёгкой улыбкой на устах полюбопытствовала Лукреция.

— Не знаю. Наверное, раз бабу до сих пор не нашёл, — озадаченно глядя на медную рыбину, ответил я, а потом подошёл к лавке и купил кусок холстины, в которую завернул сувенир. Что тут сказать, теперь для меня сказка о Золотой Рыбке заиграет новыми красками.

Пока мы разговаривали, мимо нас два раза прошли хлыщи, пёстрые, как арлекины, и даже носки пуленов подвязаны на верёвочках к поясам. За чудиками следовали чуть менее раскрашенные слуги. Об этих я ничего не стал спрашивать: и так ясно, что это местные мажоры на прогулке. Одним словом, клоунада.

— Что-то не яси, — произнёс вдруг Катарина.

Я нахмурился и оглядел ассортимент. Вроде бы, обычный сувенирный магазинчик, рыбки только смущали.

А тем временем храмовница выпрямилась, положила руку на рукоятку пистолета и вытянула шею в ту сторону, откуда мы пришли.

Я тоже насторожился и нащупал пистолет под курткой. Примерно с минуту стояли и слушали, а потом до нас донеслись крики: «Демон! Демон!»

— Какого… жетончика, — пробормотал я, вглядываясь вдоль улицы. Из переулка, примерно в семидесяти метрах от нас, начали в панике выбегать жители. Кто-то поскользнулся на разбитых яйцах, упал и едва успел отползти в сторону, иначе его бы задавила толпа. По брусчатке покатились репа и лук. Побежали высвободившиеся из сломанных клеток куры и утки. Надрывно орали дети.

Пришлось прижаться к стене дома, дабы не сбили с ног. Урсула достала обломок клинка и взяла его обратным хватом, подставив запястье под мушкетон для опоры. Катарина тоже выхватила пистолеты: тяжёлый с картечью и кремнёвый револьвер с серебром.

«Демоны!» — вопила толпа. Передо мной мелькали перекошенные от испуга лица.