Наследие прошлых жизней (СИ)

— Я не знаю. Понимаешь, когда я ее вижу, и она улыбается, то мое сердце замирает, сам не знаю почему. Я смотрю на нее каждый раз и мне кажется, что еще немного и я пойму что она моя судьба. Но я так долго шел к моей мечте. Я не хочу все потерять как Нерей. Он любил Я’амунг’а, а она сломала его жизнь и все планы. С ее смертью умер и Нерей. Да, он продолжал жить, но это больше был не он. Нерей погас и больше его ничего не интересовало. Всю свою жизнь он посвятил увековечиванию памяти своей любви. Я был вместе с ней в саду Я’амунг’а. И понял, что еще немного и мне будет все будет безразлично кроме нее. Когда я с ней рядом, то все остальное перестает быть важным. Так хорошо и счастливо как с ней я не чувствовал себя никогда. Но это становлюсь уже не я, а влюбленный идиот.

— И что плохого в том, что тебе с ней хорошо?- спросил Андр.

— Мне слишком хорошо. Я не готов отказаться от достигнутого и сосредоточиться только на ней, — ответил Деймах. — Она мне слишком подходит, поэтому не подходит совершенно. А то, что не подходит, всегда становится проблемой. Ты думаешь я тут из-за статистических сведений? Нет, я тут из-за нее. Меня к ней тянет. Если я ее долго не вижу, то начинаю психовать. Мы с ней кармические близнецы и избежать чувств друг к другу не смогли бы. История Нерея и Я’амунг’а повторяется. Но я так не хочу…

Что говорил Деймах дальше, я уже не слушала. Я тихо отступала в тот зал, из которого пришла. Нужно узнать что случилось с Нереем и Я’амунг’а. Но сейчас уже понятно, что Деймаху не нужны чувства ко мне.

10. Новые старые встречи

Тимур открыл глаза и уставился в потолок. Он изучил этот больничный потолок в своей палате вдоль и поперек, все трещинки и темные пятна. Скоро придется вставать и снова идти на очередные процедуры. Он сейчас находился в хосписе и приходил в себя после очередного курса химиотерапии. Было плохо и тяжело. Вечная слабость. Как это надоело. Тимур понимал, что лучше ему будет вряд ли. Но видя слезы матери пытался снова и снова. Даже согласился на какой-то шаманский обряд, который так рвалась устроить его мать. Тимур считал, что все, кто давал его матери ложную надежду — шарлатаны. Но терпел. Ему казалось, что так он помогает матери проживать это время, чтобы она потом себя ни в чем не винила. Хорошо, что пока тех денег, тчо заработал хватало и на традиционное лечение и на все эти глупости. Но вот этот шаманский обряд он запомнил и часто к нему мысленно возвращался.

Пришел мужик невысокий, но крепкого телосложения. Переоделся в какие-то национальные одежды, зажег несколько пучков травы, все начало дымить. Мужик начал бить в бубен и что-то петь, это было горловое пение, потом обошел Тимура несколько раз, ударяя в бубен и продолжая петь. А потом заговорил очень низким голосом:

— Ты не найдешь лечения на суше, только глубокая вода излечит тебя. Ты должен был уйти с ней, она тебя звала. Теперь, если хочешь жить, то идти придется самому.

После этих слов мужик потерял сознание. К нему подскочил ассистент и попытался привести в чувство: брызгал водой, совал под нос нашатырь, даже дал несколько пощечин. В итоге почти час приводили в себя этого специалиста с бубном, уже хотели скорую вызывать, но мужик все же пришел в себя сам. Первыми его словами были: «Как же трещит башка». Ничего из того, что он сказал мне, мужик не помнил. Но с умным видом начал уверять мою мать, что духи почти согласились излечить меня, но нужно больше сеансов. Мать кивала и соглашалась.

— Все-таки шарлатан, — подумал я.

После его ухода я категорически запретил матери снова к нему обращаться.

Но сегодня Тимур особенно ярко вспомнил его слова. Возможно потому, что снова думал об Агате. Ее нет уже почти полтора года с ними. Он должен был бы, наверное, принять и смириться с ее смертью, тем более, что его проблемы со здоровьем были и очень серьезны. Но почему-то Тимур очень часто думал о ней, он не был готов отпустить ее. Очень жалел, что было так мало времени на их счастье. И жалел, что не пошел с ней, ведь в дальнейшей жизни, как оказалось, особого смысла нет, потому что эту самую жизнь у него забирает болезнь.

Но сегодня Тимур впервые провел параллели с с тем, что сказал этот шаман: «Ты должен был уйти с ней, она тебя звала.». Агата действительно звала его с собой, но он не пошел. О ком еще кроме нее может идти речь? Только о ней, она меня звала, а я поехал с ней в этот круиз. А потом, Агата всегда верила в знаки и часто говорила, что нельзя игнорировать знаки судьбы, нужно идти за ними. Может все же знак? И мне нужно на Бали? — рассуждал про себя Тимур.

Только Агата меня звала и в библиотеку пальмовых листьев, и в поездку на остров. Так куда же мне нужно идти? Наверное, нужно поговорить с подругой Агаты Александрой. Может она что-то расскажет. И вообще, я не хочу ждать своего конца в больнице. Пока есть силы, я хочу съездить и бросить цветы в воду, там где утонула Агата, отдать дань ее памяти. Возможно, это будет моя последняя поездка, но лучше так, чем то, что происходит сейчас.