Наследие Санторо (СИ)

— Хочешь на себе проверить заряжен он или нет? — гнев сквозил в его угрожающем вопросе, — Могу устроить, — тигром прошипел мафиози. Подняв руку вверх, Занзас показательно выстрелил в потолок. Звук оглушил настолько, что уши заложило. Яркая вспышка на секунду озарила кабинет. Аделина лежала с дрожащим взглядом, исступленно смотря вверх. Быть может это всего лишь молния и гром? Но серый дым штукатурки потолка заструился в серебряном свете луны, заглядывающей в окно из-за пробивающихся расступившихся туч, и стал медленно оседать.

Аделина могла лишь смотреть на дырку от пули, прикидывая каковы же её шансы, что Занзас случайно или специально не нажмёт на курок. Пистолет заряжен, не стоило даже сомневаться.

Стоила ли правда, которую она узнала о матери, о своём, оказывается, существующем брате, такой игры с собственной жизнью?

Занзасу только и нужно было, чтобы указать ей на своё место, будто его бесило то, что он увидел после инцидента базуки. И сейчас скорее пытался доказать не ей, а самому себе, что она всего лишь мусор, ничем не отличающийся от других, и он способен убить её прямо сейчас.

— Убедилась? — с пренебрежением произнёс босс, поднявшись, наклонившись, вглядываясь в, несмотря на пережитый страх, слишком спокойный, смирившийся взгляд.

— От того, что ты выебешь меня пистолетом, я не перестану быть потенциальным кандидатом в восьмые боссы семьи Санторо. В отличие от тебя. — Аделина улыбнулась самой невинной улыбкой, с улыбкой лукавства и торжествующего превосходства, даже будучи в таком распятом виде, с приставленным пистолетом у сокровенного места.

Взгляд Скариани потемнел, а зубы проскрежетали, перекрывая прорывающийся нервный смех.

— А-ах, блять!!!

Неожиданно резко пистолет вошёл, заставляя вскрикнуть от внезапных ощущений и несильной боли. Небольшое давление на возбужденную плоть, Аделина выгнулась, пытаясь снять себя с пистолета, но Занзас, схватив её за шею, припечатал к столу, ствол пистолета вошёл. Как назло от давления и боли плоть сжалась сильнее вокруг инородного объекта, вызывая еще больший дискомфорт. Не дав привыкнуть к не самому приятному ощущению, Занзас задвигал пистолетом, заставляя Санторо сжимать зубы со всей силой, чтоб не выкрикнуть очередное проклятье и оскорбление.

Разжав руку на шее, убедившись, что Лина прекратила сопротивляться, лишь тихонько рычит сквозь сжатые зубы, Занзас болезненно-грубо сжал грудь, умелыми пальцами лаская сосок, вытягивая его, пощипывая. Постепенно Санторо привыкала к новым ощущениям. Тело сводило блаженной судорогой, внизу живота завязывался приятный, тёплый, сладко потягивающий узел. Пистолет двигался всё быстрее и, обильно смазанный, скользил теперь практически безболезненно, заставляя получать постепенно подступающее удовольствие. Боль отступала. Адреналин ударил в голову от осознания того, что в любой момент палец ненароком может соскользнуть, а оружие — выстрелить. Страх и болезненное удовольствие сплелись воедино в безумном вихре. Выгибаясь в спине, не сдержавшись, Аделина застонала, запрокинув голову назад.

Если до сих пор тело и разум вели конфликт, перемешивая чувства в единый непонятный ком, то сейчас страх отступил. Хотелось закричать, чтобы он вытащил чёртов пистолет и вошёл в неё, придавил со всей силы к столу своим телом, обжигая жаром, исходящим, казалось бы, от самой души, горящей в его личном аду.

Они не прерывали зрительного контакта, словно вели одну известную им борьбу. В поражение ли, в победу ли, Занзас наклонился, впившись в её губы грубым, сминающим поцелуем. Лина сходила с ума — таранящий её плоть пистолет, язык, беспорядочно ведущий борьбу с её языком. Занзас будто пил её поцелуй, засасывая губы, кусая и лаская языком. И волна оргазма ударила яркой вспышкой, заставившей прокричать сквозь поцелуй, сжать внутри себя грубый металл. Занзас прекратил движения, уже более успокаивающим, будто завершающим поцелуем, оставив клеймо на уголке губ.

Убрал пистолет под глухой стон, пришло чувство некоторого опустошения и вновь нарастающего желания, полностью овладевшего рассудком.

Отбросив пистолет в сторону, Скариани дрожащими руками расстегнул оставшиеся пуговицы рубашки, скинув на пол, оголив рельефный, исчерченный узорами шрамов торс. Занзас навис над Линой. Влажные, со странным блеском глаза, отражали в себе серебряно-голубоватый свет луны. Совсем чёрные в кромешной темноте волосы небрежно спадали со лба, перья, свисавшие с плеча, приятно щекотали чувствительную кожу шеи. Он вновь накрыл её губы своими. Властно, давая понять, кто здесь хозяин. Сухие, шершавые, терпкие, с дымным привкусом виски, эти губы жадно целовали, посасывая нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот. Его истомленный жаждой язык принялся исследовать ряд белых зубов, щекотал нёбо. Голодный кот наигрался со своей мышкой, и теперь мог не спеша смаковать истерзанную плоть.