Наследие Санторо (СИ)

Санторо нуждалась в срочной разрядке, горячая кровь кипела и рвала душу на части. Просто срочно обнять и поцеловать, иначе она сиганет в окно в лес, в поисках неизвестной жертвы. Она хотела всего лишь убежать, желательно под холодный душ. Но вход ей перекрыла мужская фигура, уже знакомая, в любой момент, к которой бы она в жизни не подошла, а сейчас лихо запрыгнула на него как матёрая ночная бабочка и впилась в горькие губы поцелуем. Было ли виной её мистическое состояние, но помимо неестественного возбуждения в груди разлилось тепло, заставившие прижаться к мужчине ещё сильнее. Занзас, которого удивить по жизни вообще сложно, лишь на мгновение оторопел, после в крови разлились искры гнева, он схватил прилипшую к нему и потерявшую страх девушку за копну алых волос, но перед тем как отцепить от себя, провёл своим языком по её, прикусив нижнюю губу — непривычное сочетание сладкого и горького. Но девушку даже не пришлось размазывать по стенке, она потеряла сознание, грохнувшись на пол.

Бросив разъярённый взгляд на охамевший, ещё и посмевший сознание потерять мусор, Занзас по вкусу виски на её губах вспомнил, зачем пришёл, и, перешагнув через дамочку, забрал бутылку, удалившись.

Тишина. Ступор длился некоторое время, пока его не разрушил подскочивший со своего места Рёхей, рыком прорычавший:

— Напряжение экстремально спало!

Спало. И видимо у всех от страха. Судя по тому, как вместо молота судьи Савада приложился головой о стол, да так больше и не поднялся. А Бьякуран непринуждённо захохотал.

Когда Занзас вернулся в оккупированную гостиную, варийцы сидели подозрительно тихо и смирно. На Босса они отреагировали синхронным вниманием, словно нашкодившие коты, которые ждали, когда хозяин обнаружит разбитую вазу.

— В чем дело, мусор?

— Ни в чём, — даже ответили одновременно.

Что не так с этим местом? Занзасу хотелось убраться из места притяжения мусора как можно быстрее. Алкоголь в особняке, где явно царствовал сухой закон, заканчивался вместе с терпением.

— Босс, а эта бутылка случайно не из столовой? — с лёгкой иронией поинтересовался Луссурия.

Пробка уже вылетела, когда Занзас бросил раздражительное «ага». И офигела сегодня явно не только Вонгола со своим геморроем Санторо, потому что в нормальном состоянии варийский мусор бы никогда на него не кинулся, Луссурия бы не закричал: «Босс, не пейте эту дрянь!», Скуало бы не отнял бутылку, швырнув её в Бела, а Бел не выкинул бы её в окно.

— Вы в конец все охуели?! Долбоебизм Вонголы, что, заразителен?

Пламя ярости выбило оконные рамы вместе с последними остатками терпения и здравомыслия в особняке.

Разбитые дороги тесных улочек не позволяли ходить на высоких каблуках. Поэтому Аделине приходилось опираться о шершавые потресканные стены ветхих домов. Декабрьское солнце пробивалось сквозь будничную сутолоку местного базарчика, что напоминал собой жужжащий улей. Голова закружилась от непривычного хаоса из быстро снующих торговцев и покупателей. Лина схватилась за голову, прикрытую шёлковым платком. Из-за яркого цвета волос пришлось экипировать девушку, дабы неизвестные враги не смогли заметить единственную выжившую Санторо среди семьи Вонгола. Она напоминала героиню старого итальянского кино: тёмные солнцезащитные очки, скрывающие лицо, лёгкое бежевое платье и пальто цвета шампань. Идущий рядом Такеши придержал итальянку — она едва не навернулась с очередной разбитой ступеньки. Но сил благодарить не было, и она скупо кивнула.

Из глупой загадки, которой Лина никогда не придавала значения, считая её просто детской папиной считалочкой, Хранители пришли к выводу, что в содержании говорится о местном рынке, который существовал уже не первый век. Это, по сути, было одно из последних возможных мест после длительных поисков. А Санторо подтвердила такую вероятность, так как отец и правда частенько водил её сюда в детстве. И где-то здесь, среди шумных вульгарных экспрессивно зазывающих торговцев может быть спрятано Наследие Санторо.

Они разделились, каждый взял свою улочку или сектор, но Аделина напросилась пойти с ними, пустив крокодилью слезу, а Десятый, оказавшийся падким на женские слёзы, сразу же сдался. И теперь не стойким шагом она пробиралась вдоль вереницы торговых рядов под пристальным взглядом Хранителя Дождя.

— Синьора, посмотрите, какие шелка!

— Попробуйте! Сладкий как мёд!

Лина снисходительным жестом отмахивалась от назойливых итальянцев, теснясь уже ближе к Такеши. Слишком непривычно находиться в такой давке, когда большая часть жизни Санторо проходила в спокойствии гордого одиночества родных стен особняка.

— Такеши! — с другого угла вышел Хранитель Урагана, к которому они и поспешили.

Пока Хранители переговаривались, едва не столкнувшись с несущимися опрометью прохожими, Лина подошла к ларьку, пестрящему различными колодами карт. Странное ностальгическое тепло разлилось в груди, заставившее потянуться к одной из колод. Но из-за звона детского смеха Лина одёрнула руку, обернувшись.