Наследие (СИ)

Так что я пользовалась моментом, потому что здесь было, на что посмотреть. Часы со сложным механизмом-скелетоном мерно отсчитывали время, витражный рисунок, как и прочие в академии, постоянно менялся: русалка на нем расчесывала волосы и моргала. Вздохнув, я открыла книжечку с золотым узором глаза Триединого, местного бога, и с тоской подумала, что еще пару месяцев назад планировала поступить совсем в другой вуз.

— Амирелла де Руэлл, — прочитала я имя на студенческом. Хотя в этом мире он назывался «учебная роспись». Осталось понять, на какой факультет меня зачислят.

Опустив руку, я сощурилась, вглядываясь в небо. Интересно, что сейчас делает мама? Испекла ли она блинчики, как всегда делала в начале недели, отругала ли брата, что тот ночью нашел конфеты?

И где Ариан? В порядке ли он? Я поймала себя на том, что мысленно постоянно возвращаюсь к нему. Шайн не появился ни в аудитории приемного экзамена, ни после... Он остался с той женщиной, что пыталась меня убить, а вдруг?..

— Мор-р-р... — заворчало снизу, выдергивая меня из задумчивости. Я замерла, вжав голову в плечи, когда раздался жуткий треск...

«Вжи-и-и!!!»… Пронеслось ураганом по комнате, а потом что-то треснуло, грохнуло, и я с визгом ухнула вниз! Вокруг разлетелись щепки, деревяшки и пружины. Я по инерции схватилась за стол и взвизгнула еще разочек, когда его постигла незавидная судьба кресла.

В грохоте, пылище и щепках я бухнулась на пятую точку, слегка ошарашенная таким поворотом!

— Мр-р мор мор... — довольно вынырнула мордочка из-за уцелевшей ножки стола.

— Мо-о-ортт!.. — прошипела я не хуже кота. Мой фамильяр щелкнул острыми зубищами, обгрызая бесценный студенческий — по которому меня, кстати говоря, кормить будут! — и ехидно захихикал, как умеют, похоже, только тролльские коты.

Зарычав, я дернулась вперед, в попытке схватить кота, пока он не обеспечил мне диету на одной воде. Распластавшись на полу, нырнула рукой под шкаф, остервенело дергая за край удравшего студенческого, пока, наконец, не отвоевала его в жестокой схватке. Фыркнув, кот с хлопком исчез, а я перевела дыхание и поставила ладонь на пол, чтобы подняться...

— Как занятно, — прозвучал холодный голос, когда я нащупала нечто гладкое и кожаное, будто чей-то ботинок...

Вздрогнув, я подняла голову...

Чтобы встретиться взглядами с холодными пронзительными глазами. Целую секунду я смотрела на него, чувствуя, как мой пульс убыстряется. На его вечно бесстрастное лицо, на котором постепенно проявлялось узнавание, на линию губ, темные волосы и черную форму профессора.

Все в нем казалось безупречным и внушало безотчетную тревогу. В моих ушах будто снова засвистел ветер, а плечо пронзило болью, как если бы меня толкнули вниз и треск мостовых перил, ломающих под моим весом, разрезал воздух. Воспоминания обрушились на меня, погребая под собой; выдохнув, я вскочила, в порыве убежать от него, скрыться!

Но чужие пальцы молниеносно ухватили меня за локоть, не позволив. Рывок, разворот, от которого задохнулась. Не удержавшись, я ударилась в грудь мужчины, обрушившись на него всем весом.

И только тогда подняла глаза...

Руки мужчины поддержали меня, крепко, уверенно, с неожиданной силой. Попытавшись выпрямиться, я не смогла, он будто не хотел меня отпускать. Брови нахмурились, губы поджались жестче. Он смотрел прямо в мои глаза, долго и пристально, словно пытался в них что-то отыскать...

Его пальцы бесцеремонно зарылись в мои волосы, чтобы отвести их назад. Он жадно и пристально скользнул взглядом по моему лицу, и мое сердце чаще забилось в груди, словно птица, пойманная в силки.

— Амирелла, — наконец, выдохнул он.

От его голоса по коже побежали мурашки. Чего в нем было больше? Удивления? Восхищения? Горечи? Он будто коснулся моего сердца. Имя прозвучало тихо, но вкрадчиво; в нем сквозило так много всего, но больше всего обещания...

Обещания мужчины сделать женщину своей. Я нахмурилась, отстранившись, как смогла... послышалось?..

Глава 3

Гретка один из самых опасных профессоров Академии, теперь знала это. Не могла ему доверять, как раньше. «Феникс должен умереть, чтобы возродиться»... Его слова еще звучали у меня в ушах. Чем от него дальше, тем лучше.

Я поморщилась, когда его пальцы впились в мое предплечье; лицо профессора ожесточилось, когда взгляд добрался до помолвочного браслета. Оттолкнув его в грудь, я пошатнулась, получив свободу. Но все еще ощущала взгляд, колючий и строгий, на своем лице: Гретка будто говорил, что нам есть, что обсудить.

Вот не думаю. Скрип двери заставил профессора отступить от меня как раз к моменту, когда послышались голоса.

— Тогда улажено. Для вашей подопечной, господин де Руэлл, мы сделаем исключение, зачислим ее в середине года. Осталось решить. — Мужчина застыл на пороге, щурясь, окидывая некогда красивый кабинет взглядом.

Сам он был невыразительным, как раз таким, каким должен быть директор магической Академии. Белая борода, седые брови, разве что молодое лицо не вязалось с образом старца. Но он был не один.