Наследие (СИ)

— Нельзя. Сначала очищение, иначе жрецы поедом заедят, — остановил его Ледагард. — К тому же нам может понадобиться их помощь, а мне не хочется, чтобы Божественный Огонь неожиданно пожрал моего аниторна в самый неподходящий момент. У тебя замечательный амулет, но даже душа твоей матушки не в силах сдержать жар божественного гнева. — Король вернулся на прежнее место у камина. — Ты добрался до места, где говорится об изгнании Виллианов?

— Нет, — Рик сел напротив. — Я только начал изучать, и, если вы мне позволите…

— Не могу, мой мальчик, — отрицательно покачал головой Его Величество. — Свитки заговоренные. Их можно читать только в хранилище, или же в моем присутствии. Как только ты вынесешь их из дворца, они начнут источать отраву. Точно не помню, что именно, но быть мору. Нам этого не надо.

— Не надо, — согласился Илейни.

Ледагард обернулся и взглянул на духа-хранителя, зависшего в углу с безучастным взглядом.

— Унеси, — велел он. Свитки и дух тут же исчезли, а король повернулся к аниторну. — Завтра же отправлю кого-нибудь в хранилище, пусть разбирается, а ты займись своим родовым архивом, где бы он ни хранился.

— Я могу получить ваше письменное одобрение моих действий на Побережье? — спросил Рик. — Это тоже станет показателем вашей поддержки, государь. Как и лишит вас ненужных жалоб.

Ледагард потянулся и поднялся на ноги:

— Можешь, — усмехнулся он. — Но учти, своевластия я не потерплю.

— Я преданный слуга своего господина, — склонил голову лорд Илейни. — Интересы королевства превыше честолюбия, Ваше Величество.

— Истинно, лорд-аниторн, — одобрил государь. — Не забывай этого никогда. Вернемся в гостиную Ее Величества, думаю, нас уже потеряли. Кстати, королева приглядела тебе невесту…

— Великая честь для меня, государь, — Риктор снова склонил голову, пряча недовольную гримасу. — Однако же пока есть дела, не решив которые в настоящем, невозможно думать о будущем.

— Я знал, что ты будешь изворачиваться, — хохотнул Ледагард. — Даже не полюбопытствовал, кого тебе прочет моя супруга. — Он суть помолчал, но уже у дверей обернулся к Рику. — Ты так и не надумал открыть мне имя того, кто сказал тебе столько полезных известий.

Лорд Илейни изобразил на лице недоумение, после пожал плечами:

— Я же, кажется, говорил вам, государь. Один старик-отшельник. Он выходил меня и, опознав напасть, едва не убившую меня, рассказал все то, что я поведал вам.

— Но имя! Рик, имя лорда Дархэйма он откуда узнал?

— Того не ведаю, — снова пожал плечами Рик. — С моей стороны было бы невежливо пытать того, кто спас мне жизнь.

Ледагард прищурился и смерил лорда насмешливым взглядом, однако настаивать не стал, покинув свои покои, как только дверь перед ним распахнулась. Лорд Илейни последовал за венценосцем, уже подыскивая предлог не задерживаться на вечере у Ее Величества. Ему хотелось уединиться и подумать, но уж никак не вести светские беседы, натянув на лицо маску вежливости. И уж тем более не хотелось аниторну участвовать в чаяниях королевы о его собственной судьбе.

Лорния Сарейская слыла известной свахой. Ее Величество почитала себя прозорливой в вопросе счастья ее поданных, и благодаря ее стараниям одиноких лордов при дворе почти не осталось. Королева была истовой поборницей семьи и морали, ставя в пример собственное супружество, принесшее ей и Его Величеству четверых детей. Верность для Лорнии была неоспоримым достоинством. И если кто-то из сановников и придворных был уличен в измене жене или мужу, ему грозило от публичного наказания до изгнания из дворца и лишения должности. Потому придворные, если и проказничали, то под покровом большой тайны, опасаясь иметь наперсников. Его Величество поддерживал супругу, и искать у него защиты было бессмысленно.

Кроме того, королева обожала искусство, потому на ее ежевечерних собраниях всегда было оживленно и даже интересно, потом что она созывала к себе художников, музыкантов, поэтов. Устраивали словесные поединки, в которые вовлекались все, кто был удостоен высочайшим приглашением. Молчунов Ее Величество не любила и считала своим долгом разговорить каждого, дабы вечер прошел в приятной беседе.

Риктор Илейни предпочел бы высокородному обществу своего дракона, рядом с которым можно было посидеть и подумать в тишине королевского драконника. А еще лучше было бы вывести Гора из огромных ворот и промчаться по ночному небу, позволяя ветру прочистить голову, давая отдохновение уставшему разуму. Или вернуться в свой замок, где его уже заждались.

О возвращении господина в замке на утесе знали с первого дня из вестника, отправленного Риком, когда они с Ледагардом прибыли во дворец после оправдания Гора. Так же он отправил распоряжение смотрителю своего замка в горах о назначенном наказании мужчинам из деревни Большая хиль.