Наследие (СИ)

— Помни, мой мальчик, не всех тварей стоит призывать, с некоторыми человек справиться не в силах. Эта картина — назидание.

Лорда Дархэйма-старшего Эрхольд любил. Даже, когда узнал о своей сути и тайне рождения, все равно любил и надрывно рыдал, когда он умер. Это случилось через шесть лет после рождения мальчика-полукровки. Идамон Дархэйм был привязан к сыну, гордился им, баловал. Говорил, что юный лорд однажды станет величайшим магом и прославит свой род, и мальчик мечтал, чтобы отец им гордился. Даже будучи малышом старался изо всех сил угодить ему, радуясь теплой улыбки лорда Идамона.

После его смерти многое изменилось. Хотя… Леди Дархэйм всегда была строга с сыном, порой Эрху казалось, что она его ненавидит, и особой привязанности между матерью и сыном не было, а после смерти отца и до полного взросления, матушка и вовсе стала сурова. Сколько она таскала сына в склеп, заставляя там простаивать перед саркофагами предков рода Дархэйм, и внушала:

— Ты — человек, Эрхольд. Ты всегда должен помнить, кто ты. Смотри, перед тобой покоятся твои предки. Они были славными магами и воинами, верными своему королю. Служили нашему миру, и ты должен помнить об этом. Ты должен походить на них, сын мой.

Мальчик знал наизусть их имена, знал историю жизни и деяний. Он учил генеалогию, как молитвы. Впрочем, молитвы он тоже знал наизусть, как и ритуалы. Через Огонь мать прогоняла сына, едва ли не каждую седмицу, и он перестал бояться Огня, зная, что холодное пламя не причинит вреда. И только «Благословение» сильно обожгло юношу, когда жрец слишком близко поднес свою чашу. После этого матушка пыталась закрыть сына в подземелье, велев читать молитвы и взывать к предкам, но… Эрхольду надоели ее страхи, и он снес дверь в своем узилище, поднялся наверх и сказал, не повысив голоса:

— Хватит, матушка. Ваше безумие мне надоело. Я тот, кем был рожден, и ваши тщетные попытки сделать меня кем-то иным, только злят.

— «Благословение» обожгло тебя! — воскликнула она.

— Белый огонь обожжет любого. Его никогда не подносят близко, — отмахнулся молодой лорд. — Даже жрецы никогда не касаются белого пламени.

Мать совсем отдалилась. Впрочем, молодому Дархэйму на это было уже плевать. Он давно не питал к женщине тех чувств, которые еще грели его душу в детстве. Когда-то он искал ее любви, мечтал о нежных объятьях, но так и не дождался. А после и вовсе стал равнодушен к женщине, родившей и растившей его. Родственной связи между матерью и сыном не случилось. Леди Дархэйм не любила сына, сын оставался к ней почтителен, так велели правила, пока… Впрочем, об этом вспоминать было больно.

Эрхольд легко взбежал по лестнице вверх, свернул к некогда жилым покоям и остановился перед дверью со стертой позолотой. Он некоторое время рассматривал следы ног в толстом слое пыли. Здесь не убирались долгие годы, и Ингер оказалась первой, кто подошел к запертой много лет назад двери. Черный лорд прислонился спиной к двери, уперся затылком и прислушался.

Внутри запертых покоев царила тишина, даже шорох не нарушал ее. Поджав губы, мужчина осторожно поскребся, как это могла бы сделать леди Илейни. Тут же раздались шаркающие шаги, приблизившиеся к двери, и пожилой женский голос негромко спросил:

— Он ушел?

— Нет, матушка, — усмехнулся Эрхольд. — Он все еще здесь. Я смотрю, вы еще живы, даже не утратили разума и дара речи.

Она замолчала, но Дархэйм слышал тихое сопение.

— Сын, — после недолгого молчания отозвалась запертая женщина, — ты давно не навещал меня.

— Я считал вас мертвой, — ответил он. — Мы ведь с вами договорились, дорогая моя, что мы друг для друга не существуем. Вас не было, к кому мне было приходить?

— Но ты все равно позаботился обо мне, — ответила она, и мужчина услышал шорох. Похоже, она тоже прижалась к двери со своей стороны. — Еда исправно появляется на моем столе все эти годы, горшок выносится, даже новая одежда и книги…

— Забыть, что именно ваше чрево породило меня, я не могу, — усмехнулся Эрхольд. — Впрочем, я это сделал еще тогда, но давно забыл о вашем существовании, были иные заботы.

— Чем ты был занят, сын? — напряженно спросила леди Дархэйм.

— Исполняю ваши мечты, матушка, пытаюсь уничтожить этот мир, — он невесело рассмеялся. — Вы горды мной, леди Дархэйм? Вы ведь именно этого всегда от меня ждали? Надеюсь, не разочаровал. Теперь позвольте откланяться, мне пора совершить очередное черное дело.

Эрхольд уже сделал несколько шагов, когда его мать застучала в дверь кулаками, выкрикнув:

— Эрх, подожди! Прошу тебя, сын!

Он развернулся, склонил на бок голову, с любопытством прислушиваясь к ее крикам, но вернулся.

— У вас есть еще нужды, матушка? — бесстрастно спросил мужчина.

— Отпусти меня, сын… прошу тебя, — впервые в ее голосе он слышал мольбу. Не проклятия, не угрозы, ни оскорбления.

Черный лорд снова привалился спиной к дверям, скрестил руки на груди и усмехнулся:

— Помнится, когда я в последний раз повернулся к вам спиной, вы вонзили в нее нож. Вы утратили мое доверие, леди Дархэйм.

— Но ты желал недопустимого, Эрх! Я всего лишь…