Наследие (СИ)

— Значит, перехитрила. Умница, сладкая. Нашла лазейку, всегда знал, что ты неглупая девочка, но… Ингер, ты все-таки непроходимая дура. — Он вернулся в кресло. — Как это возможно? Ты строишь козни, ты плетешь интриги, но никогда не видишь дальше собственного носа. Ты мечтательница, сладкая моя, и это однажды тебя погубит. Ты хватаешь кусок пирога больше, чем можешь съесть. — Женщина промолчала, напряженно наблюдая за любовником. — Хорошо, ты обвела меня вокруг пальца, ты добралась до моей шкатулки, украла амулеты, что дальше? На что ты надеялась? Что я не узнаю? Или же думала, что щенок сможет защитить тебя?

Ингер продолжала молчать. Она могла бы сказать, что до зубовного скрежета мечтает освободиться от власти колдуна, которую когда-то приняла, решив, что это изменит ее жизнь. Леди Илейни мечтала о могуществе, но получила хозяина, творившего с ней все, что ему взбредет в голову. Она хотела, чтобы ее боготворили, но стала наложницей без права на большее. И если Риктор Илейни заботился о своей постельной игрушке, сделав ее полноправной хозяйкой в своем доме, то Эрхольд превратил благородную леди в ничто. Порой Ингер казалось, что она даже дышит по указке колдуна. Это было невыносимо.

— Каков он? — снова спросил мужчина, поднимаясь с кресла. — Твоя давняя мечта сбылась, ты оказалась под молодым Илейни, и что ты чувствуешь?

— Наслаждение, — ответила женщина, неожиданно чувствуя извращенное удовольствие от того, как в брезгливой гримасе на мгновение исказилось лицо черного лорда. — Я бы не отказалась вновь оказаться под ним. Это было… жарко.

Эрхольд склонил голову к плечу, всматриваясь в самодовольное лицо женщины. Она смаковала толику своей призрачной победы, словно сладчайшее лакомство. Это забавляло лорда… и злило. Поджав губы, он некоторое время любовался на торжество в ее глазах, после усмехнулся и протянул руку к лицу. Ингер дернулась, осознавая неразумность своих слов, но мгла, наполнявшая ее, тут же сжала свои тиски, причиняя боль и удерживая на месте лучше любых пут. Колдун прижался щекой к ее щеке и шепнул, пошевелив волосы на виске женщины своим дыханием:

— Ты пахнешь им, сладкая. Смрад чужой похоти покрывает тебя. Отвратительно.

— Упоительно, — прошипела в ответ Ингер. — Он невероятно пахнет. Его естество на вкус настоящее лакомство. Неистовый, горячий…

— Почти мертвый, — спокойно ответил Эрхольд. — Но его участь тебя волнует мало, не так ли, сладкая?

Она промолчала. Какие чувства вызывал в женщине ее пасынок, сказать было сложно. Когда-то он боготворила его, желала так сильно, что готова была на все, только бы заполучить в свою постель. Потом ненавидела, всем своим существом, до зубовного скрежета, до искусанных до крови губ, до ногтей, впивавшихся в ладони сжатых кулаков. А ночью, когда вновь увидела после нескольких лет, даже без амулета готова была извиваться под ним, выкрикивая имя, оставшееся все еще желанным. Нелепое и лишнее сейчас воспоминание о том, как он брал ее на полу купальни, заставило дыхание участиться, и лоно увлажнилось, возвращая прежнее желание. Осознав это, Ингер хрипло рассмеялась. Ее опутывает магия Бездны, страшнейший человек из всех, кого она знала, стоит напротив, уловив запах ее желания, а леди Илейни мечтает о пасынке, ненавидевшем ее всей своей душой и с удовольствием придушивший бы ее, если бы смог дотянуться.

— Глупо как, — прошептала женщина.

— Верно замечено, сладкая, — усмехнулся Эрхольд. — Значит, тебе понравилось. Забавно… — задумчиво поджав губы, мужчина поднял руку и мгновение любовался, как его конечность меняется. Кожа потемнела, пальцы удлинились еще больше, став узловатыми. Ногти вытянулись, превращаясь в заостренные когти. Затем коснулся лица любовницы тыльной стороной ладони, погладив даже ласково. После приблизил губы к ее уху и шепнул: — Я хочу увидеть.

Ладонь скользнула к шее, слегка сжав ее, затем спустилась на горловину платья, и ткань затрещала, подвластная крепким когтям. Ингер закусила губу и подняла лицо кверху, закрывая глаза. Ей было страшно.

— Что у нас тут? — донесся до слуха женщины заинтересованный голос колдуна, но не открыла глаз, зная, что следы недавней мужской страсти все еще украшают ее тело.

Сухая горячая ладонь скользнула по груди, отодвигая в сторону ткань. Эрхольд хмыкнул и окончательно сорвал с женского тела остатки платья. Он с любопытством рассматривал красные пятна засосов на груди, следы зубов, синяки от пальцев.

— Как его проняло, — усмехнулся черный лорд. — Зверь, а не человек. — Мужчина хохотнул и провел когтем между полных женских грудей, не раня кожи. — Темная страсть Виллиана. Отличный амулет получился, действенный. Он быстро сдался?

Ингер не сразу поняла, что колдун обращается к ней. Горячая ладонь накрыла ее праву грудь и сдавила, причиняя боль. Женщина вскрикнула, распахивая глаза.

— Илейни быстро сдался? — повторил вопрос Эрхольд.

— Быстро, — ответила Ингер. — Почти сразу, но, кажется, не до конца утерял разум, потому что сказал…

— Ненавижу, — произнес вместо нее лорд, заглядывая в глаза. Леди Илейни судорожно сглотнула и прошептала: