Наследие (СИ)

Втянув носом затхлый запах склепа, колдун заставил себя идти дальше. Он хотел и не хотел подходить к последнему саркофагу, самому свежему, где дерево гроба еще не обратилось в прах. И все же нужно было убедиться, нужно было посмотреть, чтобы понять, кто противостоит ему, кто не хочет отдавать законную добычу. И если тела нет, если… Он задохнулся, прижимая руку к груди. Сумасшедшая надежда на чудо. Но кому, как не ему знать, что все чудеса подвластны чье-то воле? И если он не смог вернуть, значит, не сможет этого сделать никто. Только Боги, но им нет дела до того, что творится у них под носом. Это Эрхольд тоже знал, верил это, неоднократно убедившись в равнодушии Огненных.

Саркофаг, оплетенный каменными ветвями амератта, на крышке которого находилась высеченная из белого мрамора женская фигура, точная копия той, что должна сейчас лежать внутри каменного ложа, погруженная в вечный сон. Пальцы Эрхольда скользнули по холодному мраморному лицу, задержались на губах изваяния, и мужская рука повисла безвольной плетью. Черный лорд никак не мог решится заглянуть в гроб. Видеть ее мертвой было… убийственно.

— Проклятье, — выдохнул мужчина.

Он мотнул головой, заставляя себя собраться, после задрал голову кверху и зажмурился до мушек перед глазами. Струйки мрака уже сочились с кончиков пальцев, оплетая крышку саркофага, снимая ее и осторожно укладывая на пол. Затем подняли крышку деревянного гроба и истаяли. Эрхольд поджал губы, опустил голову, но еще некоторое время не спешил открывать глаз.

— Надо, — прошептал он сам себе и медленно поднял веки…

Она лежала там. Все такая же прекрасная, все такая же мертвая. Обоняния черного лорда коснулся сладковатый запах разложения, и он нахмурился. Она не должна пахнуть смертью, у нее всегда исходил иной аромат, нежный, будоражащий, аромат самой жизни. Жаль, что его уже не вернуть, но убрать зловоние гниения Эрхольд мог, как и убрать первые следы разложения с ее тела.

— Моя вина, — негромко сказал он, присаживаясь на край саркофага. — Совсем перестал о тебе заботиться.

Судорожно вздохнув, мужчина протянул руку и едва удержался от желания отдернуть ее, когда почувствовал ледяной холод мертвого тела. Нежно провел тыльной стороной ладони по щеке, скользнул кончиками пальцев по мертвым губам… Затем погладил черные волосы, аккуратно уложенные прямыми прядями на округлые плечи, пропустил их между пальцами и вновь закрыл глаза.

Он мог многое, очень многое, но не мог вернуть полноценной жизни. Та, кто покоилась в каменном саркофаге, нужна была ему такой, какой была до мгновения, когда взбешенный Эрхольд уничтожил самую ценную для него жизнь. Ему не нужен был бездушный лич, не нужна была кукла, подвластная его воле. Черный лорд хотел эту женщину в ее первозданном виде, но… Все, что ему осталось, сейчас лежало перед ним. Только тело, холодное, неподвижное, как мраморное изваяние на крышке саркофага. Даже кожа ее теперь казалась такой же белой.

— Прости меня, — прошептал колдун, склоняясь над телом. — Прости. Я не хотел, я не думал…

«Ты никогда не думаешь, да, Эрх? Разум заменяет Сила, не так ли?»

Так сказала она, когда Эрхольд, снедаемый раскаянием и горем, призвал душу черноволосой женщины.

— Если бы я мог все исправить, если бы мог…

«Я сделала бы все то же самое. Отпусти меня».

И он почти отпустил, перестав спускаться больше года назад. Позволил разложению начать поедать ее тело. Но вот вернулся и понял, что не в силах отдать Смерти последнюю частичку былой любви, испепелявшей его сердце.

— Ты была слишком непреклонной, слишком жестокой со мной.

Конечно, он не услышал ответа. Эрхольд положил голову на грудь покойницы и закрыл глаза, отыскивая в такой близости хоть какое-то успокоение. Затем его мысли перенеслись на недавнее прошлое. Если она здесь и все так же мертва, то кто смог противостоять ему? Кто осмелился забрать добычу у Виллиана, кто?! Мужчина вновь сел ровно, глядя на умиротворенное женское лицо.

«Теперь я свободна от тебя, Эрх».

— Ты навсегда осталась со мной.

«Отпусти меня».

— Никогда.

Эрхольд снова склонился, целуя холодные губы. Когда-то она не позволяла ему, сопротивлялась, кусала в ответ, слизывая с губ его кровь и прожигая взглядом черных глаз. Не хотела признать, не желала принимать его любовь. Но он умел настоять, брал то, что считал своим. Взял и сейчас, пусть его поцелуй и остался без ответа.

«Я никогда не буду принадлежать тебе».

— И все же ты со мной, — усмехнулся черный лорд. — Никому не досталась, как я и обещал.

Он бросил последний взгляд на покойницу и поднялся на ноги. Струйки мрака уже змеились, возвращая на место крышку гроба, после саркофага. И как только все вернулось на прежние места, Эрхольду стало легче. Слепая надежда на то, что его сумели обмануть, исчезла, но так было лучше, так не было неизвестности. Неизвестность черный лорд тоже ненавидел, тяготился ею. И все же жаль…