Наследие (СИ)

Грант выпрямился и вопросительно приподнял брови.

— Вы не удивлены, — заметил он. Взял лежавший перед ним на столе лист бумаги и протянул Лафонтену. — Вот основания.

Копия страницы из папки доктора Крамера. Папки, которой уже давно не существовало. Ровные цепочки цифр и знаков, без текста. Лафонтен припомнил, как выглядел оригинал, потом аккуратно положил страницу перед собой на стол. Не поддельная. Хороший ход. Очень хороший.

Грант продолжил:

— Мне объяснили, что это такое и откуда могло взяться. Ченг считает, что ни у кого, кроме вас, эти бумаги оказаться не могли. Обосновать обвинение, в сущности, больше нечем. Слово против слова… во всяком случае, мне больше ничего не известно. Но я все же предпочел бы первым услышать вашу версию — откуда могла взяться эта бумага. Ченга лучше осадить сразу, так шума будет меньше.

Грант умолк. Лафонтен тоже молчал, глядя на лежащую перед ним бумагу.

— Месье Антуан? Почему вы молчите?

— Мне нечего сказать, — произнес Лафонтен.

— Нечего?

— Да. Эта бумага — копия страницы из описания генератора.

— То есть это описание в самом деле существует?

— Существовало.

Несколько долгих мгновений Грант молчал, сжав губы, очевидно достраивая мысленно цепочку: «я знаю, что это за бумаги» — «я знаю, что их больше не существует» — «я это знал, когда обсуждали дело Шапиро» — «я солгал Трибуналу» — «ложь раскрылась» — «мне нечего возразить».

С глубоким вздохом он откинулся в кресле и провел ладонью по лицу:

— И вы так спокойно об этом говорите, месье Антуан! Вы отдаете себе отчет…

— Я всегда и во всем отдаю себе отчет, — перебил его Лафонтен. — Да, я видел эти бумаги. И на тот момент знал, что держу в руках последнюю копию… Какой у меня был выбор? Вынести благое начинание на общее обсуждение и предоставить распоряжаться им экстремистам вроде Ченга?

— Разумеется, нет, — поморщился Грант. — Но речь не о нем. Речь о нас. Обо мне, о тех, кто работал с вами вместе. Или мы тоже не заслуживаем доверия?

Лафонтен тяжело вздохнул. На такие вопросы отвечать всегда было непросто.

— Я не хотел обижать вас недоверием, но не мог позволить такой информации стать достоянием гласности.

И не мог сделать тебя второй мишенью в этом конфликте, добавил он мысленно. Вслух же закончил негромко:

— У меня не было выбора, Деннис.

Грант кивнул:

— У меня тоже нет выбора, месье Антуан. Я должен принять и рассмотреть заявление Ченга.

— Я и не собирался с этим спорить. — Он выпрямился и взялся за трость, собираясь встать.

— И вы ничего больше мне не скажете?

— Мне больше нечего сказать. Когда нет сил для борьбы, приходится уступать.

— Уступать? — изумился Грант. — Кому? Этому интригану Ченгу?!

— Не Ченгу. Вам. Я приму любое ваше решение, Деннис. Любое.

— Месье Антуан!

Лафонтен глянул на часы и поднялся.

— Мне пора, через полчаса открывать совещание. А вас я попрошу: прежде чем решать, стоит ли там появиться, достаньте и прочтите бумагу, которую я вам оставил после ареста Шапиро.

— Месье Антуан. — Грант встал из-за стола. — Пожалуйста, не делайте вид, будто не понимаете, о чем я… Вы мой учитель, я не могу вас судить!

Лафонтен остановился у двери и оглянулся:

— Значит, я был плохим учителем.

Он вышел и притворил за собой дверь, без труда представив себе дальнейшее: пару минут Грант будет нервно ходить по кабинету, потом, спохватившись, достанет из сейфа темную папку…

Но как же круто все повернулось! Это и есть обещанный Розье «сюрприз»?..

*

Малый конференц-зал с овальным столом, рассчитанным на десять человек, находился на втором этаже в восточном крыле здания. Совещание было назначено на десять часов, и ровно в десять Лафонтен входил в зал.

Азиатская группа состояла из представителей восьми регионов. Для срочного совещания к Ченгу смогли присоединиться пятеро. Дана сказала, что они настроены решительно, однако решительность читалась только в глазах Ченга. Остальные его уверенности не разделяли… Но единственной в этой компании женщиной была японка Марико Тагава, известная нелюбовью к кулуарным интригам, бескомпромиссностью и чрезвычайной жесткостью в отстаивании своих позиций. Для Ченга она была союзником незаменимым, но и опасным — если в некий момент она усмотрит изъян в его позиции, поддержки ее он лишится мгновенно. Ченг должен быть очень уверен в своих позициях, если решился привлечь ее к делу…

Знать бы, сколько, чего и, главное, откуда ему известно.

— Доброе утро, господа, — произнес Верховный, подходя к своему месту во главе стола. — Прошу садиться.

Он сел сам и подождал, пока рассядутся все. Ченг занял место напротив, на другом конце стола; справа от него села Марико, следом остальные — так, что пустыми оказались три места, ближние к председателю.

Очень показательно.