Наследие Сири (СИ)

— Через три ярких мы встанем на наш путь, нас сильно отнесло на запад, но мы будем двигаться по косой, и даже если таары пошли за нами, вариант, что мы встретимся с ними ничтожно мал, — Бран стал другим, он широко расправил плечи, командовал четко и точно, взгляд его цеплялся за малейшие детали. Доверял вести судно только одному молодому парню, что пришел с рудника — он и раньше строил лапахи и водил их по Среднему морю. Его звали Улам. Спал Бран всегда наверху и в трюм спускался только за дополнительными веревками, или, чтобы заставить гребцов поменяться.

Одеял было мало, но их использовали только по назначению. Женщины рвали подолы юбок на ленты, чтобы завязать гребцам ладони. Ленты стирали, бережно экономя чистую воду — соль только сильнее разъела бы мозоли на ладонях.

Сети для рыбы постоянно были в воде. Иногда мужчины поднимали их пустыми, а иногда там было по двадцать — сорок рыбин, которых варили исключительно в морской воде. Женщин не нужно было просить, они просто налетали на сеть, словно большие и молчаливые птицы. Выбирали, глушили, и сразу приступали к чистке. Каменный очаг был устроен прямо на палубе и возле него всегда было не меньше трех человек — огонь был нам сейчас очень опасным другом.

Когда меня везли на юг, это заняло двадцать пять или двадцать семь дней, значит сейчас нам потребуется больше месяца на дорогу, и это при самом хорошем раскладе. Я понимала, что нужно поговорить с Ваалом, но откладывали и откладывала этот момент. Ему было достаточно дурно, его мутило, и кормить его ходили разные женщины. Он лежал на шкуре между лавками и смотрел в одну точку. Мужчины водили его в туалет когда он мычал. Руки развязывали только тогда, когда узел фиксировали на шее. Он возвращался на родину как пленник.

Вечерами мы пели в трюме, чинили рыболовные снасти, которые рвались почти каждый день, но они были нужны как воздух. Теперь люди знали такое количество военных бравых песен, что можно было смело выходить на Красную площадь девятого мая. Ваала корежило от них, и я понимала почему — он понимал те слова из них, значение которых приходилось объяснять людям. Нет, я не ошибалась. Его звали Севал, он был братом Севара, который пятнадцать лет назад потерялся на ярмарке, который предал свою родину и отправился на юг, туда, где возможно было показать свои знания, где можно добраться до титула, и где можно ввести рабство.

— Здравствуй, Севал, или как тебе удобнее? Good morning[1]? Джон, Том? Или ты Уильям? Я понимаю, наш язык автоматически стал вот этим, средним языком, на котором говорят люди в этом мире. Я развяжу твой рот, но, если он хоть звуком даст понять окружающим кто мы, тебя признают сумасшедшим, и выкинут за борт. И ты будешь строить свое царство среди рыб. Ты понял меня? — я с трудом сдерживала свою злость, но внимательно наблюдала за его реакцией на каждое мое слово. Он кивнул, и я развязала платок на его лице, который частично был засунут в рот. Он вдохнул и размял челюсть рукой.

— Кто ты? — его лицо было зеленоватого оттенка, губы синими, щеки заметно опали, и весь он как-то осунулся, поблек.

— Я Сири с севера, я жена человека, который племянник этому телу, — я ткнула его в плечо. — Ты помнишь своего брата?

— У меня нет брата!

— Севар, который терпел твои выходки, твое сумасшествие, — я оглянулась — нет ли кого по близости. — Он думал, что ты сошел с ума, а ты просто не мог смириться, что оказался в другом мире, так?

— У меня там был дом, который я с трудом оплачивал, у меня были друзья, — неужели он плачет, и правда, по его щекам текли слезы.

— А смириться с неудобствами ты не смог, правда? А на ярмарке увидел людей в лучшей одежде, которые рассказали, что там тепло и сытно? Почему ты на севере не начал заниматься поиском руды?

— Откуда ты?

— От верблюда! — я не могла продолжать разговор с ним — только жалость к слабому человеку не давала моей злости и ярости выйти полностью. Я заткнула ему рот и поднялась на воздух.

Все чаще на корабле начали возникать ссоры, недовольство, тут и там я слышала шепот о том, что «нас везут на смерть, мы никогда не вернемся на землю». Прошло тридцать дней с дня нашего побега. Ежевечерне, как только люди уходили спать, я приходила к Брану, садилась с ним рядом в носовой части, укрывшись одеялом, и разговаривала.

— Бран, представляешь, нам сегодня показалось, что мы видели птиц, думаешь рано еще?

— Сири, я знаю, что люди испуганы, я знаю, как они себя ведут, и что они говорят.

— Нет, ты сейчас не будешь опускать руки, и даже не будешь думать о плохом. Как ты считаешь, мы идем сейчас правильно?

— Совершенно точно уверен, что правильно, Сири.

— Так, сейчас, скорее всего, кто-то уже спит, — нарочито очень громко начала я, встав, хлопая в ладоши и направившись к трапу в трюм. — Но меня это сейчас не беспокоит ни капли. Люди, я хочу, чтобы вы выслушали меня от начала и до конца, — Я чуть спустилась по трапу, и села на край палубы, спустив ноги в трюм.