Наследие Сири (СИ)

Я купила много муки, масла и круп, купила ткани на одежду и постельное белье, мыло. Обещала Севару, что сразу за ними мы выедем в сторону Уклама. Попросила его сделать для меня веретенца и прялки. Он обещал к моему приезду все подготовить. Еще, нужно было забрать ткани, что я начала прошивать с шерстью для шитья пуховиков, иглы, нитки, крючки. Не думаю, что мы обойдемся тремя телегами. Драс уверил, что в Укламе нам дадут телеги, да и не нужно нагружать продукты на всю зиму, потому что три — четыре ярких в дороге — это очень мало.

— Драс, вы проверили, с началом тепла вода поднимается и заполняет ущелье? — я боялась, что мы можем неожиданно оказаться отрезанными от какой-никакой цивилизации.

— Не переживай, все хорошо. Озеро полно рыбы и в тепло и в холод, там хорошо растет черный хлеб, черная каша и еще какие-то ягоды, которых мы не видели у нас в низу. Они растут за рекой на восточной стороне, и люди набрали всего очень много, мы выделали много шкур, засолили и высушили мясо, — Драс взял мои ладони в свои и улыбнулся. — Не бойся, мы не умрем от голода.

— Вот, вспомнила, мы должны купить коров.

— Сири, пока нет, мы не заготовили траву для них, это мы сделаем по теплу, купим коров, а пока, если тебе очень нужно молоко, дружинники меняются через несколько ярких, и будут привозить тебе молоко.

— Нужно не мне, нужно нам всем, потому что зимой нет солнца…

— Чего нет?

— Драс, вот это, что вы называете Ярким, это называется Солнце.

— Кто это тебе сказал?

— Никто, я знаю сама.

— А чем тебе не нравится Яркий?

— Драс, перестань, — я понимала, что я снова заводилась, потому опять взвалила все на себя, и считала, что лучше меня никто не сделает. Я ненавидела себя в такие моменты, но ничего не могла поделать.

— Делай как знаешь, он отпустил мои руки и пошагал к большому дому, куда и мне уже пора было идти — начинались наши уроки.

Выехали из Сориса мы через два дня. Иногда, ночью пролетал снег, который таял тут же. Эта была дорога, которой я бредила эти два года, которую я представляла себе в деталях. Это была дорога домой. Но не было той радости, и я понимала, что причиной был Драс, который вел себя теперь как все дружинники — разговаривал со мной только по делу, держался далеко, или ехал в телеге с Ваалом.

Ваала связали и привязали к телеге, накрыв шкурой. Ему не разрешали говорить с людьми, и не спускали с него глаз. Я ехала верхом большую часть дороги, но на этот раз это было не так интересно, как за разговорами с Драсом.

В Уклам мы заехали вдвоем с Драсом, Ваал не должен был видеть деревни, он ехал с завязанными глазами. Мало того, Драс предложил по прибытию на место покружить его еще несколько часов по лесу и вернуться — он должен думать, что путь до места не имеет остановок и деревень.

Севар предложил остаться с ночевкой, чтобы не выходить в ночь. Драс согласился, ну а я была против — нужно было быстрее добраться до места. Какой-то адекватной частью мозга я понимала, что логичнее переночевать в безопасности, но я боялась начала снегопада, когда дорогу развезет, и придется тащиться кое-как с полными телегами.

Драс согласился со мной, мы погрузили связанных овец в телегу, которую вывел Севар. А еще, он вывел мою Фрейю, ее было не узнать — хромоногая лошадка, что шла на мясо теперь имела шелковую черную гриву и норов, как заверил нас Севар. Мы тронулись по ощущениям не раньше семи вечера — солнце уже село. Было морозно, в часе езды от деревни нас ждали дружинники с телегами. Я проверила Ваала — он спал, или отлично притворялся.

К ночи мы валились с ног, и лошади устали. Организовали лагерь, разожгли костры, лошадей поставили в круг огня, привязав к телегам. Поужинали, и все улеглись, только двое дежурных мерно ходили по кругу, не садясь и не останавливаясь. Здесь техника безопасности тоже писалась кровью, только не на бумаге, а в памяти людей.

Я смотрела на звезды лежа в телеге, прижавшись к спинам овец и укрывшись одеялом. Небо было черным и матовым, как сукно. Здесь были те же созвездия. Я думала о том, что нужно извиниться перед Драсом за свое недоверие. Вдруг овцы забеспокоились, потом начали фыркать лошади. Я поняла, что задремала, и эти шумы меня разбудили.

Дружинники запалили больше огней, встали вокруг телег. Волки подходили с двух сторон, и совершенно не боялись огня. Я лежала и мечтала о хорошем таком, надежном автомате, или даже о пулемете. Мне снова велели не вставать и на этот раз я решила послушаться. Мы с овцами, похоже, успокаивали друг друга — я их поглаживала и шепотом пела, а они вздрагивали в такт каждого шороха.

Волков убили шесть, остальные разбежались. У меня больше не было сомнений, что я не права, и я решила утром обязательно рассказать об этом Драсу.