Наследие Скарлатти

Еще три часа назад она бы и поверить не могла в нечто подобное. А все потому, что увидела подметающую служанку и вспомнила о другой служанке, на другом крыльце. О той служанке, которая случайно услышала данное шоферу указание.

Алстер Скарлетт поехал на метро.

В тот утренний час он не мог рисковать, не мог тратить время в дорожных пробках. Тогда он опоздал бы в банк.

И верно – разве можно придумать лучшие часы для этих его «занятий»? Хаос, который царит в банке в это время, звонки, распоряжения, лихорадочная активность, связанная с изменениями биржевых курсов.

В это время, полное суеты, мало кто привлекает пристальное внимание. Даже Алстер Стюарт Скарлетт.

Теперь она понимала, что значил приказ отвезти его к станции метро.

Дрожащими руками она вскрыла папку, помеченную декабрем 1931 года.

Пусто.

Она уже дошла до середины 1934 года, когда услышала, что металлическая дверь открывается. Она быстро задвинула ящик и гневно обернулась.

В комнату, плотно притворив за собой дверь, вошел Джефферсон Картрайт.

– Я же, кажется, приказала вам оставаться снаружи!

– Господи, мадам Скарлатти, что с вами? Вы словно привидение увидели! Как вы побледнели!

– Убирайтесь прочь!

Картрайт стремительно подошел к первому ящику и наугад открыл одну из ячеек. Он увидел сломанные печати, вытащил одну из папок и открыл.

– Боже! Кажется, что-то отсутствует!

– Убирайтесь! Я вас уволю!

– Возможно… Возможно, вам и удастся меня уволить… – Джефферсон открыл еще несколько ящичков и убедился, что и там печати тоже сломаны и папки пусты.

Элизабет молча с презрением взирала на банкира.

– Вы больше не работаете в «Уотерман траст», – гневно изрекла она.

– Вполне вероятно. Позвольте. – Джефферсон мягко отстранил Элизабет и начал вскрывать остальные ящики. Дойдя до середины 1936 года, он остановился и повернулся к старой даме.

– Не так уж много здесь осталось, не так ли? Конечно, я как можно скорее представлю полный отчет о том, что отсутствует. Для вас и для моего руководства. – Он закрыл ящик и улыбнулся.

– Это конфиденциальное семейное дело! Вы никому ничего не расскажете! Вы не можете ничего рассказать!

– О, позвольте! В этих папках лежали ценные бумаги, которые можно превратить в живые деньги. Считайте, что это были деньги… Ваш сын скрылся, прихватив с собой значительную часть всей наличности Нью-Йоркской биржи! И мы даже еще не закончили осмотр. Не следует ли нам вскрыть и остальные ящики?

– Я этого не потерплю!

– Ваше право. Но я обязан сообщить руководству, что банк «Уотерман траст компани» влип в изрядное дерьмо. Только подумать, во что это выльется! Нет, я обязан немедленно сообщить обо всем.

– Вы не имеете права!

– Но почему? – Картрайт отнюдь не выглядел испуганным.

Элизабет отвернулась и попыталась собраться с мыслями.

– Мистер Картрайт, вы можете хотя бы на глаз оценить стоимость утраченного?

– Судя по тому, что мы успели просмотреть… Одиннадцать лет, примерно по три с половиной миллиона в год. Следовательно, предварительная оценка ущерба – что-то около сорока миллионов… Но мы просмотрели далеко не все.

– Тогда я прошу вас… точно оценить ущерб. Полагаю, мне не надо напоминать, что если вы хоть слово кому-то скажете, я уничтожу вас. Думаю, мы придем к соглашению, взаимно нас удовлетворяющему. – Элизабет повернулась и в упор посмотрела на Картрайта. – Мистер Картрайт, вы стали обладателем очень ценной информации, и это знание значительно повышает ваши собственные акции. Человек, которому подвалила удача, должен быть предельно осторожным.

* * *

В ту ночь Элизабет Скарлатти не сомкнула глаз.

Джефферсон Картрайт тоже провел бессонную ночь. Он сидел на табурете в наглухо закрытой комнатке в окружении кипы бумаг.

Он тщательно просчитывал все расходы Алстера Скарлетта и пришел к выводу, что, похоже, тот сошел с ума: он изъял ценных бумаг на сумму 270 миллионов долларов.

Это может привести к серьезному кризису на бирже.

Это может привести к международному скандалу, который значительно подорвет мощь «Скарлатти индастриз»… И все станет известно где-то через год, когда подойдет время конвертировать первую из утраченных порций.

Джефферсон Картрайт сложил свой отчет и засунул его во внутренний карман пиджака. Похлопал по груди, убедился, что бумаги на месте, и вышел из хранилища.

Коротким свистком подозвал дремавшего на стуле охранника.

– О, мистер Картрайт, как вы меня испугали!

Картрайт вышел на улицу.

Поглядел на слегка посветлевшее небо – скоро утро. Это утро принесет ему все.

Ибо он, Джефферсон Картрайт, отставной герой футбольных полей Вирджинского университета, женившийся на деньгах и потерявший их, держал в кармане ключ ко всему тому, что было ему в жизни так необходимо.

Он снова мчался по полю, и снова толпа зрителей ревела от восторга.

Гол!

Теперь его ничто не остановит.

Глава 13

Двадцать минут первого. Ночь. Бенджамин Рейнольдс сидит в удобном кресле в своей квартире в Джорджтауне. На коленях у него лежит одна из шестнадцати папок, переданных «Группе 20» из офиса генерального прокурора, которые он разделил поровну с Гловером.