Наследие ван Аленов

— Как только ты вступишь в должность, тут-то и начнется наша настоящая работа. Теперь, без Чарльза, без Лоуренса, они примутся искать нового вождя. Ты займешь пустующее место. Они вернутся обратно ко мне. Они будут умолять меня, чтобы я снова вел их, как прежде, и через тебя, Форсайт, мы сможем снова приняться за дело...

Внезапно, без всякого предупреждения, Блисс снова выбросило в пустоту.

— Что случилось? — Спросил Дилан. — Почему ты опять тут?

— Не знаю... Я разволновалась... Должно быть, он что-то почувствовал.

Она пересказала юноше услышанное.

— Ты должна вернуться обратно. Соберись с силами. Давай!

Блисс сосредоточилась. Она старалась изо всех сил. Она прорвала границу, отделявшую ее от реального мира, и заставила себя увидеть мир таким, каким его видел Посетитель.

И на этот раз уже она присутствовала в его сознании.

Но он больше не разговаривал с Форсайтом.

Вместо этого Блисс увидела то, что видел он. Тела. Трупы. Сваленные в кучи. Это были тела детей. Они лежали в пустыне. Они что-то выпили. Отраву. Яд. Яд, приготовленный дьяволом. Блисс увидела худого, похожего на призрака юношу с гитарой, и девушку с красивым, но безжалостным лицом, и еще одного юношу, симпатичного, подтянутого и встревоженного. Лишь они противостояли этому бедствию. Этому истреблению невинных. Сколько детей... Красной крови... убито.

Потом Блисс увидела демона. Он пребывал в облике юноши. Привлекательного, но с уродливой, презрительной ухмылкой. Это все произошло из-за него. Еще одно дитя Люцифера.

Картины следовали одна за другой: смерть, разрушение, ненависть, война. Работа дьявола.

Потом, так же внезапно, эти видения прекратились. Блисс пришла в себя. Она сидела за своим столом, одна. Ее трясло так, что она выронила ручку.

Что произошло с Чарльзом Форсом? Действительно ли он уничтожен, как думают Посетитель с Форсайтом? О чем они говорили? Что это за врата, которые Посетитель хочет уничтожить?

И что это за видения? Кто были все эти ребята? Это была картина будущего? Или нет? И что Посетитель намерен сделать, как только Форсайт станет регисом? Что они замышляют? «Ужас» — слишком слабое слово для описания чувства, переполнявшего Блисс. Дилан был прав: она должна найти способ остановить их, не дать им осуществить задуманное — что бы это ни было.

Девушка закрыла глаза.

— Дилан! — Позвала она. — Дилан! Ты здесь? Где ты?

Но ответа не последовало, ни изнутри, ни снаружи.

Глава 35

ШАЙЛЕР

— Скай, проснись! Проснись! У тебя кошмар! Проснись!

Шайлер открыла глаза. Она сидела на кровати, а одеяла и простыни были скомканы так, будто пролетел ураган. Оливер сидел рядом и держал ее за плечо.

— Ты спала, — сказал он. — Опять тот самый сон?

Девушка кивнула и подтянула колени к подбородку.

— Тот самый. Опять.

С тех самых пор, как в Париже она спаслась от Левиафана, Шайлер видела один и тот же сон. Каждую ночь один и тот же, как будто ее подсознание зациклилось на одном канале и повторяло одно и то же жуткое телешоу.

Шайлер никогда не удавалось вспомнить, что же именно ей снилось, — она помнила лишь, что во сне ее переполняло невыносимое, мучительное, безысходное отчаяние. Уже много дней подряд она просыпалась в слезах.

— Ты как себя чувствуешь? — Спросил Оливер.

Глаза его были припухшими со сна, взъерошенные волосы спутаны, и часть их на затылке стояла торчком — мягкие, словно гусиный пух. Он был в трикотажной рубашке с эмблемой Дачезне и фланелевых пижамных штанах — его обычном ночном одеянии. Шайлер поддразнила его однажды по поводу его приверженности школе: в дневное время, насколько она знала, он никогда не носил ничего, отмеченного названием школы.

— Все нормально, — ответила девушка. — Ложись спать.

Они находились в Токио, в отеле капсульного типа. С того момента, как они покинули Париж, прошла неделя. Сперва они провели три дня в Берлине. Потом Токио показался им достаточно безопасным местом — от Франции далеко, дальше почти что и не придумаешь.

Когда они добрались до Японии, Шайлер была выжата до последней капли. У нее не хватало сил даже на выполнение ритуала, который вдохнул бы в нее жизнь. Девушка вымоталась до предела, но теперь, когда она увиделась с Джеком и эта встреча воскресила прежние чувства в ее душе, ей казалось вероломством возлагать на Оливера так много. Потому она не позволила себе исполнить священное целование.

На этот раз девушка пожалела, что не взяла в фамильяры вместо старого друга какого-нибудь покорного чужака, но даже сама мысль об этом уже казалась ей предательством.

Тем вечером в Токио Оливер улегся, примостив голову на подушку, отвернулся от Шайлер и свернулся клубочком, как обычно. Так они спали — всегда, с самого начала их пути: в одной постели, но спина к спине, лицом к врагам, прикрывая друг друга — в буквальном смысле слова. Так Оливера учили. Так проводники оберегали своих вампиров во время войн на протяжении столетий. Когда Шайлер просыпалась среди ночи, ее всегда успокаивало тепло спины Оливера.