Наследие викинга

Я быстро спустился к шлюпке. В ней уже никого не было. Привязав ее к борту, все спустились в трюм брига. Взяв флягу с водой, я вернулся к потерпевшим крушение. Пробравшись через нагромождение свалившихся в кучу вещей, я наклонился к человеку с перевязанной головой, внезапно его запах резанул меня с невероятной силой. Я отшатнулся, не понимая, в чем дело. До сих пор контроль над своим естеством вампира мне удавалось сдерживать довольно легко, несмотря на явный голод, который я начал испытывать. Но его запах был для меня настолько притягателен, что, с трудом проглотив комок, образовавшийся в горле, я молча протянул фляжку матросу, сидевшему рядом, и выскочил на палубу.

Не понимаю, что случилось — я в волнении уселся на палубе. Да, я чувствовал притягательность человеческой крови. И с каждым днем мне все трудней с ней бороться, но я знал, что смогу противоборствовать ей и не причиню вреда. Никому. Но почему такая реакция на этого матроса? Странно.

Из трюма брига показалась счастливая физиономия Билла. Улыбаясь во весь свой щербатый рот (у него не хватало двух верхних зубов, выбитых кем-то в драке), он со счастливым прищуром хитреньких, вечно бегающих глазок вывалил на палубу огромный куль. Снизу его кто-то пихнул, и он, цепляясь за канаты, висевшие вдоль наклоненной палубы, выполз из люка.

— Там, в каюте, люди. Им нужна помощь, — сказал я Сайману, старшему матросу флейта, показавшемуся из люка вслед за Билли. — Я один не справлюсь, там раненый, и они сильно ослабли.

— Жозе, Том, Жак, идите в каюту, помогите там. Сначала отправим людей, потом барахло, — распорядился Сайман.

Они вместе со мной пробрались в каюту. Стараясь не приближаться к странному матросу и даже не глядя в его сторону, я помог человеку, лежащему ко мне ближе всех. Задержав дыхание и не смотря ему в глаза, я подхватил его под руки и осторожно поволок к шлюпке. Он, интуитивно сжавшись, не предпринимал, тем не менее, попытки избавиться от меня, решив в свою очередь, что невольный страх, возникший у него, связан с нервным переутомлением.

Когда все потерпевшие крушение были в шлюпке, матросы налегли на весла и помчались к нашему кораблю. Я, уцепившись за леера, смотрел им в след. Когда шлюпка подошла к флейту, я прочел название нашего корабля — "Диана"!.. я замер в шоке, не в состоянии произнести ни слова.

Матросы передали спасенных и, взяв еще нескольких товарищей, вернулись к бригу. Судя по мыслям, их ожидала немалая прибыль: судно было явно не из бедных и принадлежало скорей всего какому-то купцу.

Сайман, поднявшийся на борт, отдал приказ обследовать бриг от юта до кормы, ничего не пропуская. Матросы с живостью ухватились за леера, чтобы подняться на борт и выполнить его поручение.

— Погоди, — сказал я, сообразив, что мне ничего не стоит разорвать толстенные канаты и выровнять корпус бригантины. Так матросам будет легче разгрузить погибающее судно. Я ухватился за канат и, одним движением, оторвав его от обломка мачты, осторожно выпустил конец. Постепенно, перебираясь от одного каната к другому и разрывая их, я освободил судно от фок-мачты, а затем и грот- мачты, отпуская их постепенно и медленно. Бригантина потихоньку начала выравниваться, скрипя обшивкой и грохоча всеми внутренностями, которые падали на палубу.

Все находящиеся и на флейте, и в шлюпке с удивлением и интересом наблюдали за мной. У многих в голове проносились картины того, что может случиться с ними, если меня разозлить.

Почти весь день команда перевозила вещи, найденные на бриге, радуясь богатому улову. Из командного состава на бригантине никого не осталось. Несколько мужчин, что мы спасли, были простыми матросами, а человек с раненой головой — юнгой. Совсем еще мальчишка, лет десяти-одиннадцати, тощий, с копной густых рыжих волос и перевязанной грязной тряпкой головой, он лежал на палубе в тени паруса.

Я же, обеспокоенный своей реакцией на запах мальца, думал о том, чем бы заглушить голод, решив, что он всему виной. Конечно, можно перебить голод крысами, водящимися на корабле, но я не мог заставить себя опуститься до такой низости. Нырнув глубоко под воду, я постарался поймать хоть какую-то рыбу. Покружившись вблизи кораблей и ничего не найдя, я отплыл от них на значительное расстояние.

Вскоре мне попался на глаза косяк тунца; крупная рыба огромным переливающимся чешуей шаром медленно шла в толще воды. Я моментально понесся ему наперерез, стараясь попасть в середину косяка.

Стая тунца бросилась от меня врассыпную. Извернувшись, я с трудом удержал в руках огромную скользкую рыбину. Вынырнув, впился в тело рыбы зубами, но ее кровь оказалась такой мерзкой, что я с отвращением отбросил ее от себя.

Боясь вернуться на борт, я нырял и плавал вокруг судов, стараясь не думать о голоде. Почему голод стал мучить меня так внезапно, я понятия не имел, но стоило мне вспомнить о лежащем на палубе ребенке, как спазм сдавливал мое горло. Мне становилось страшно от мысли, что я превращаюсь в неуправляемого монстра, бросающегося на детей.