Наследие викинга

В замке шли последние приготовления к вечерним развлечениям. Весь парк, словно в сказочном царстве, сверкал тысячами огней. Деревья и кусты были украшены стилизованными цветами и разноцветными лентами. В каменных чашах горели ароматизированные масла. Сотни красочных бумажных фонариков с зажженными в них свечами, висели на деревьях и гирляндах вдоль площади, перед фонтаном, и театральных подмостков, на которых в скором времени будет разыграно представление актерами известного театра Марэ. Сам Флоридор, знаменитый актер, будет участвовать в спектакле «Гораций». Поэтому костюмы последующего за спектаклем бал-маскарада будут на тему древнегреческих мистерий. И в завершение нас ждет грандиозный фейерверк.

Переодевшись к вечернему пиру, я спустился в зал. С балкона, где играли музыканты, лилась тихая мелодия. Гости неторопливо прохаживались по огромному центральному залу, зимнему саду и крытым галереям, откуда открывался великолепный вид на океан. Переходя от одной группы к другой, я искал Диану. Не найдя ее в зале, я остановился поодаль от лестницы, ведущей из внутренних покоев вниз, предполагая, что она еще не спустилась к столу. Мне хотелось убедиться в том, что с ней все в порядке. Облокотившись на стену возле комнатных пальм и кустов экзотических растений, образующих своеобразные беседки со скамейками, я почти полностью был скрыт от посторонних глаз. Две молодые девушки, вышедшие из дверей зимнего сада, остановились неподалеку. Не замеченный ими и не имеющий подходящего предлога показаться им на глаза, я невольно стал свидетелем их разговора:

— Мари, Бог мой, она сведет с ума своим поведением и дядюшку и всех нас! Так опуститься, попросить помощи у молодого барона де Мореля! Не мудрено, что ей запретили сегодня спуститься в парк. Подумать только, — собралась вернуться домой! Одна, на корабле, да она совсем безрассудная! Хорошо еще, что тетушка вовремя успела увести ее в дом и месье де Морель ничего узнал! — воскликнула одна из них.

— Ты думаешь, что она могла бы ему рассказать? — спросила другая.

— Несомненно! Она бы и не то придумала, лишь бы добиться своего. Но дело сделано, и ей некуда деваться. А ты точно знаешь, что дядя вел разговор о помолвке?

— Конечно, он же утром сказал, что с делами покончено и после праздника мы поедем в поместье Пти Дюбуа, так что о чем еще мог идти разговор, да еще так долго? И потом мадам Хелена ясно высказалась, заявив, что пора уж и остепениться! Ах, как Диана побледнела! Можно подумать, что ее ничему не научили в монастыре за эти 4 года!

— И чего она упирается? Все равно дядюшка намерен выдать ее замуж. Конечно, он любит и балует их с Лаурой. Помнишь, как он отказал месье де Лакруа только потому, что тот ей не понравился, хотя это одна из лучших партий в Новой Франции? Уж я бы ни за что не противилась такой возможности — красив, богат — просто мечта!

— Конечно, помню, но дядюшка добр и не хочет, чтобы его дочки были несчастны. Он и Шарлю не мешал, когда тот заявил, что хочет жениться на Катрин. Хотя у нее не такое уж хорошее приданое.

— Я все время вертелась возле дядюшки, надеялась, что он скажет что-нибудь. Кто же он, этот загадочный жених?

— Мари, Сюзон, вот вы где! Пойдемте, пора садиться за стол, — к девушкам подошла дама, с рассерженным видом обмахиваясь веером.

— Маман, ну скажите же нам, Бога ради, Диану сватали? — вскричала одна из девиц. — К чему такие секреты?!

— Пошли, пошли, дядя уже ждет, — позвала их мать и увела за собой.

Я остался стоять на месте, потрясенный этим открытием! Конечно же! Как еще она могла попросить помощи? Сказать, что не хочет замуж, — слишком откровенно для молодой девушки! Вот она и придумала причину, а я вместо того, чтобы выслушать, начал читать проповедь! Мадемуазель Мари сказала, что отец любит Диану и не захочет причинить ей зла, но желания отца и ее могут сильно разниться. И что я могу сделать в этом случае? Как ей помочь?

Возвращаясь с прогулки, Тибо, все время внимательно наблюдавший за мной, вдруг спросил:

— Вы влюблены, сударь?

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Я сам все утро думал над этим. Могут ли чувства, которые заполонили меня, называться любовью или это было просто данью ее красоте? Но я хотел видеть ее, хотел заботиться, оберегать. Когда я думаю о ней, на душе становится тепло и тревожно!

Прежде, представляя себе первую встречу с любимой, я видел себя героем, спасающим ее от какого-нибудь злодея или останавливающим коня на всем скаку; или освобождающим свою возлюбленную из плена пиратов. А здесь все было обыденным и скучным: свадьба, бал. Но, несомненно, она волнует меня! Я вспомнил ее волосы и нежную ручку, которую держал во время танца, ее веселый смех. Шутки и остроты, которыми она так и сыпала, говорили об ее уме. Она совсем не похожа на молоденьких жеманниц из роскошных салонов. От нее веяло свежестью. И, черт возьми, она до безумия хороша!