Наследие звезд

Они воспринимали тепло и свет, впитывали и усваивали их. Они знали легкий утренний ветерок и радовались ему, знали ответный шелест своих листьев. Они приспособились к использованию жары, к тому небольшому количеству воды, которое могли дать скалы: местность была сухой, и воду нужно было использовать разумно. И они смотрели, они продолжали смотреть. И они видели все происходящее. Видели лису, возвращавшуюся в нору на рассвете; сову, возвращавшуюся домой, полуослепленную утренним светом (она слишком задержалась на охоте); мышь, с писком спасавшуюся от нападения лисы или совы; видели гризли на высохшей равнине, великого повелителя сей земли, который не терпел никакого вмешательства в свои дела, в том числе и вмешательства странных двуногих прямоходящих существ, которых изредка видели Деревья; видели большую и хищную птицу, плывущую высоко в воздухе, голодную, но уверенную, что до конца дня получит добычу.

Деревья знали структуру снежинки, химизм дождевой капли, молекулярный рисунок ветра. Они осознавали свое товарищество с травами, другими деревьями и кустами, с яркими цветами прерий, которые пышно расцветали каждую весну; товарищество с птицами, вьющими гнезда на их ветвях; они знали о каждом муравье, жуке и бабочке.

Они грелись на солнце и говорили друг с другом не для того, чтобы обмениваться информацией (хотя могли и это), а просто, чтобы пообщаться.

Над ними, на плоской вершине холма, возвышались древние здания, рисуясь на фоне яркого, без единого облачка, неба.

11

Небольшой костер не давал дыма. Мэг, склонившись над ним, пекла хлеб. Ролло сидел, погрузившись в ритуал смазывания; дурно пахнущий жир он держал в бутылке, сделанной из тыквы. Энди переступил с ноги на ногу, отгоняя хвостом мух и уделяя серьезное внимание пучкам травы, росшей тут и там. Невдалеке журчала невидимая река. Всходило солнце, день обещал быть жарким, но здесь, под покровом деревьев, было еще прохладно.

— Ты говоришь, сынок, — сказала Мэг, — что в отряде было только двадцать человек?

— Примерно, — ответил Кашинг. — Думаю, не больше.

— Вероятно, разведывательный отряд. Выслан к городу, чтобы определить размещение племен. Может, нам стоит немного задержаться здесь. Тут уютно, и нас здесь не найдут.

Кашинг покачал головой.

— Нет, мы двинемся вечером. Если орда движется на восток, а мы на запад, то мы скоро от них избавимся.

Она кивком указала на робота:

— А он?

— Если захочет, пойдет с нами. Я еще не говорил с ним об этом.

— Я ощущаю в вашем путешествии цель и необходимость, — сказал Ролло.

— Даже и не зная этой цели, я с радостью присоединяюсь к вам. Горжусь тем, что могу сослужить хоть небольшую службу. Мне не нужен сон, и я могу сторожить, пока остальные спят. У меня острое зрение, я быстр и могу разведывать местность. Я много лет провел в дикой местности и хорошо знаю ее. И продукты мне не нужны: я питаюсь солнечной энергией. Два солнечных дня дают мне запас энергии на месяц. И я хороший товарищ — никогда не устаю от разговоров.

— Верно, — согласился Кашинг, — он болтает не переставая с той минуты, как я его нашел.

— Раньше мне приходилось говорить с собой, — сказал Ролло. — Плохо, когда не с кем поговорить.

Лучший год я провел, когда много лет назад наткнулся в скалистых горах на старика, который нуждался в помощи. Он болел странной болезнью, от которой скрипели суставы, и если бы я случайно не наткнулся на него, он не пережил бы зимы; когда наступили холода, он не мог охотиться и добывать дрова, чтобы отапливать свою хижину. Я оставался с ним и приносил ему добычу и дрова, и поскольку он изголодался по разговорам не меньше меня, мы говорили с ним всю зиму; он рассказывал о великих событиях, в которых принимал участие или был свидетелем; вероятно, далеко не все в его рассказах было правдой, но меня это и не беспокоило: мне нужна была не правда, а разговор. А я рассказывал ему, немного приукрашивая, о своей жизни со времен Катастрофы. В начале лета, когда ему стало легче, он отправился в какое-то место, на «рандеву», как он говорил, с такими же, как он сам. Он просил меня пойти с ним, но я отказался, потому что, по правде говоря, не испытывал больше любви к людям. Если не считать присутствующих, то у меня были лишь неприятности, когда я случайно сталкивался с людьми.

— Ты помнишь времена Катастрофы? — спросил Кашинг.

— Конечно. Я помню происходившее, но бесполезно спрашивать меня о значении событий, потому что я не понимал их тогда и, несмотря на все размышления, не понимаю и сейчас. Видите ли, я был обычным дворовым роботом, исполнителем различных домашних работ. Меня научили выполнять лишь простейшие задания, хотя я знаю, что многие роботы получали специальную подготовку и были искусными техниками и кем угодно. И воспоминания мои по большей части неприятны, хотя за последние столетия я научился приспосабливаться к условиям. Я не предназначен быть одиноким механизмом, но мне пришлось им стать. Оказавшись в таких условиях, я научился жить для себя, но счастья это мне не принесло. Поэтому я с радостью присоединился бы к вам.