Наследие

— Этот способ был вполне приемлем, — ответил за него Рогожин, — к тому же твой Гуру был слишком осторожен и вдобавок, к нашему сожалению, имел богатый опыт работы в МВД. Опер, старший опер, затем управление «Р», потом управление «К»в общем, с ним пришлось повозиться.

— А Стасик тебе чем не угодил? — все так же спокойно поинтересовалась Алена.

— Только такой наивный идеалист и дурачок, как Орешников, мог войти в доверие к Гуру и при этом не спугнуть его, — хмыкнул Рогожин. — К сожалению, он оказался слишком ретив, едва получил копии материалов, как тут же посреди ночи собрался везти их в типографию, сдавать в набор. Кстати, переполошил ночными звонками многих серьезных людей. Сам виноват.

— Значит, я тоже идеалистка и наивная идиотка, раз ты позволил мне вести его дело дальше? — наигранно обрадовалась Алена.

— Не паясничай, — поджал губы Рогожин, — ты сама взялась за это, я тебя не заставлял. К тому же кто мог подумать, что Гуру тебе поверит? Я даже предположить не мог, что у тебя есть свойство так легко входить в доверие к абсолютно посторонним людям! Ты далеко пойдешь! — Он улыбнулся. — А потом уже было поздно, коней на переправе не меняют.

— Понимаю, — покивала Алена, — тебе ведь даже не Гуру был нужен, ты искал Свами и Смита, ведь так? И люди, которые следили за мной в Лос-Анджелесе после задержания, были вовсе не из ФБР. И адвокат рассказывал мне сказки по твоему указанию.

— Я рад, что ты выросла умной девочкой, — одобрил Рогожин. — Но все немного не так. Гуру, китаец, индус - все это мелочь, которой мы дали возможность объединиться и почувствовать себя борцами за правду. Мы так иногда делаем, чтобы такие, как они, сами обнаруживали себя. Как мотыльки, которые начинают добровольно лететь в огонь, если ночью зажечь свечу. Китаец, правда, ушел. Если он и монах, то точно не в Пекине, но это уже не имеет значения. Наша цель достигнута, мы нашли Смита. Вот кто был по-настоящему опасен. Он со своими данными ежегодно обходился нам почти в миллиард. Это мешает бизнесу.

— А то, что из-за вашего ГМО через несколько поколений в мире начнут рождаться миллионы уродов, не мешает бизнесу? — воскликнула Алена.

— Алена, не надо торжественных речей, — отмахнулся Рогожин, — неужели ты не понимаешь? Это ведь не просто бизнес, ежемесячно приносящий миллиарды. Это путь к власти. К неограниченной власти над миром. Кто-то же должен управлять всем этим безмозглым многомиллиардным стадом, пока оно не уничтожило само себя? И наша цель уже близка. План начинали еще наши предки, а закончат наши внуки. Твои дети, Алена, и дети таких, как ты, будут владеть этим миром.

— Скажи, а ты не боишься, что этим самым детям к тому времени уже будет нечем владеть? — усмехнулась Алена. — Ваша трансгенная дрянь пожрет природу, а мутации уничтожат человечество. Кем же они тогда будут управлять? Друг другом?

— Опять ты за свое! — недовольно скривился Рогожин. — Все не так фатально. На нас работают лучшие ученые, которым мы обеспечили лучшие условия. Со временем технологии станут менее непредсказуемыми. Как только глобальная цель будет достигнута, мы займемся выравниванием ситуации. Так или иначе все образуется, этим займутся наши дети, у нас же другие задачи. Мы близки к цели, и неразумно останавливаться на достигнутом. И я возлагаю на тебя большие надежды!

— О! Я польщена! — оценила Алена. — Избранное для избранных, да? Меня примут в ряды убийц, не разменивающихся на мелочи. Мы оперируем целыми поколениями! Ешьте, дети, ГМО, будете здоровы!

— Прекрати! — вспылил Рогожин. — Не будь столь глупа! Ты что, собираешься отказаться от моего предложения? И что ты сделаешь? Пойдешь организовывать борьбу против «Выживания»? Откроешь миру глаза, рассказывая жуткие сказки?

— Как знать, быть может, мои сказки и вправду откроют глаза людям? — усмехнулась она. — Или мне ты тоже устроишь несчастный случай? Интересно, если твои заграничные хозяева отдадут тебе такой приказ, ты подчинишься сразу или будешь колебаться еще минут пятнадцать?

— Зачем? — хмыкнул Рогожин. — Ты не в состоянии причинить нам вреда. Ты способна только сильно разочаровать меня лично.

— О! Я разочарую тебя еще сильнее, когда опубликую все, что мне известно! — воскликнула она.