Наследник

Дрожащие руки попали ключом в замочную скважину только с третьей попытки. Ввалившись в прихожую, ловя на себе удивленно-вопросительные взгляды кота и домового, я как подкошенный рухнул на пол. Привалившись спиной к захлопнувшейся двери, жалко улыбнулся:

— Я выиграл еще немного времени… Невид, ты не принесешь попить?

Домовой с готовностью метнулся на кухню, загремела посуда, звякнул чайник, забулькала вода.

— Грязнуля, мне страшно. — Не стесняясь, признался я. — Мне очень страшно!

Полчаса спустя, я прихлебывал обжигающий чай, параллельно ведя рассказ о своем недолгом путешествии по раю. Грязулю мало интересовали виденные мной красоты, зато разговор с Марией пришлось повторить два раза. А упоминание о реве Иерихонских труб вообще повергло кота в ступор. Но на все мои настойчивые расспросы, кот ответил коротко.

— Я не уверен, что помню правильно, Максим. Нужно поднапрячься, подумать… Ты не переживай — как только буду уверен, непременно и тебе расскажу…

При этом он так старательно прятал взгляд, что я невольно задался вопросом: а не ведет ли этот комок шерсти какую-то свою, неведомую мне, игру? Но, спрятав подозрение поглубже, я, как ни в чем не бывало, продолжил рассказ.

— Очень интересно… — Задумчиво, пробормотал под нос кот, когда я пересказал разговор с Петром. — Очень интересно…

И видя, что я замолк, попросил:

— Продолжай, пожалуйста.

Я продолжил.

— Да, дела-а. — Протянул Грязнуля, выслушав все. — Быстро они… быстро…

— Что именно-то?

— Быстро просчитали возможные варианты. Чую скоро последует продолжение…

Как всегда, он оказался прав.

Обидевшись на Грязнулю за недомолвки, я, сославшись на головную боль, смотался на улицу, подышать свежим воздухом. Ночная прохлада приятно освежила разгоряченное лицо. Вернувшись из Рая, я, наконец, понял, что такое вечность. Вечность это не бесконечное время, вечность, это отсутствие времени. Вот почему проведя в Райских кущах несколько долгих часов, я вернулся домой в тот самый миг, когда ангел перенес меня в Рай.

Постояв несколько минут у подъезда, всматриваясь в блестящие на темном небосклоне звезды, я вдруг ощутил, что безумно хочу пива. Как хорошо, что существуют круглосуточные ларьки! Но моя радость была преждевременной.

Компанию пьяных подростков я заметил еще издали. Судя по громким выкрикам, молодежь успела порядочно набраться водкой и отшлифовать это дело пивом. Развалившись на скамеечке возле ларька, недоросли развлекались тем, что задирали одиноких прохожих. Я вздохнул. До соседнего ларька далековато, а нарываться на неприятности не хотелось. Пока я сомневался, возможность пойти в другой ларек, была упущена.

— Гля, мужики, — чуть заплетающимся языком, выкрикнул самый маленький, и, несомненно, самый глазастый, из компании. — Вон еще лох идет. Эй, ты, стоять!

Делая вид, что последнее относится не ко мне, я продолжил приближаться к ларьку. Компания всколыхнулась.

— Во, козел, глухой что ли? Стоять, кому сказано!

Отделившись от остальных, двое подскочили ко мне и без разговоров попытались заехать по физиономии. Только попытались. Нарушенная алкоголем координация была мне только на руку. Легко уклонившись от их неуклюжих ударов, я двумя молниеносными движениями отправил их отдохнуть на жесткий асфальт. Ненадолго. Минут на пять.

Оставшиеся, рассыпая матерные проклятия, бросились на подмогу, замыкая меня в кольцо.

— Не советую. — Распаляя себя, бросил я.

— Да пошел ты! — Яростно воскликнул один из недорослей, очертя голову бросаясь на меня, и тут же присоединился к отдыхающим на асфальте.

— Я же сказал — не советую!

Затуманенные алкоголем и возможно наркотиками мозги, не желали воспринимать очевидное. Рот младшего распахнулся в крике:

— Саша! Саша!

Вышедший из-за ларька детина заставил меня помянуть акселерацию недобрым словом. Коротко, почти налысо, остриженная голова с лицом пятнадцатилетнего подростка, плавно переходила в массивные плечи без всякого намека на шею. Грузная, но не толстая туша, абсолютно лишенная талии грозно надвинулась на меня. Моя макушка оказалась аккурат на уровне обтянутого спортивной курткой плеча.

— Ты чо, козел, обурел? — Ломким юношеским баском спросил детина, не вникая в подробности.

Я вздохнул. Прибегать к помощи силы не хотелось — дети, хоть и большие. Да и не к чему.

— Мальчик, — проникновенно посоветовал я, — а не пойти ли тебе…

Узкий, в два пальца, лоб детины, прорезала глубокая морщина. На лице отчетливо отобразился сложный мыслительный процесс. По мере того как смысл моих слов доходил до этого переростка, юношеское лицо приобрело багровый оттенок.

— Ну козел!.. — Выдохнул 'мальчик' — Ну!..

Огромная лапа медленно потянулась к моей груди с явным намерением ухватить за рубашку. Другая качнулась назад собирая пальцы в кулак никак не меньше моей головы. Время разговоров закончилось.