Наследник

Последнее относилось ко мне. Самое интересное, что, судя по ухмылке, ее это совершенно не беспокоило, скорее наоборот. Но вот взгляд, которым наградила меня Лилит… Я поспешно вскочил, демонстрируя готовность продолжать путь невзирая ни на что.

Мавка легко перепрыгнула ручей и тенью скользнула меж деревьев. Ни одна веточка не хрустнула под ее босой ногой. Сглотнув набежавшую слюну, я заворожено проследил как меж густых ветвей мелькнули белоснежные точеные ножки.

— Слюну подбери! — Насмешливо, и немного зло, произнесла Лилит, и, не дожидаясь меня, проследовала за мавкой.

Нет, никогда мне не понять женщин! Сама идет помогать мне освобождать мою девушку, и при этом злиться, что смотрю на кого-то кроме нее. Ну, где тут, скажите, логика?

А я только начал считать ее своим другом!

Глава 30

— Пришли! — Изящная ручка мавки аккуратно раздвинула, сплошь покрытые мясистыми, темно-зелеными листьями, ветки кустов. От прикосновения, пара листиков сдвинулись с привычных мест, обнажая налитые соком рубины ягодок. — Волхвы там.

Я, с любопытством, заглянул в получившуюся амбразуру. Сразу за кустами лес обрывался. Именно обрывался, а не заканчивался. Словно кто-то острым ножом провел четкую грань, отделив лес от огромного поля. Вдалеке, едва проглядывался высокий кирпичный забор и покрытая темно-серой черепицей крыша.

— Дальше вам придется самим. В поле от меня вам все равно никакой помощи не будет. Это в лесу я почти хозяйка, а здесь свои хозяева имеются.

Я только кивнул, смиряясь с неизбежным.

— Все равно спасибо. Без тебя мы бы и досюда навряд ли б дошли.

Мавка кокетливо пригладила струящиеся по плечам и груди русые локоны. Длинные ресницы затрепетали, когда она томно прикрыла глаза.

— Неужели я за это не получу даже такой малости, как дружеский поцелуй?

Вопрос заставил меня поперхнутся и вопросительно посмотреть на Лилит. Однако та сделала вид, что ничего не расслышала, лишь пристальней всматривалась в стоящий в отдалении домик, предоставив все решать самому. Немного обидевшись, я решил отомстить. Решительно притянув к себе зардевшуюся мавку, впился долгим поцелуем в мягкие губы. Поцелуй отдавал медом, цветами, и еще чем-то таким сладким и нежным, что голова закружилась, захотелось растянуть этот краткий миг на долгую вечность. Руки сами собой крепче обхватили осиную талию…

— Кхм! — Требовательно раздалось под ухом.

С неохотой отстраняясь от мавки, я наткнулся на горящий яростью взгляд Лилит. Стоило порадоваться, что она не умеет воспламенять взглядом, хотя в воздухе все явственнее пахло паленым.

— Ах! — Делая вид, что готова упасть в обморок, выдохнула мавка, подливая масла в огонь. — Меня еще никто так не целовал! Если передумаешь, возвращайся ко мне. Обещаю — скучно не будет!

И заливисто хохоча, она легко вспрыгнула на высокую ветку дуба и скрылась в густой листве. Еще долго после ее ухода, у меня в голове звенел напоминающий перезвон колокольчиков смех.

— Бабник! — Презрительно выдохнула Лилит. — Ишь, как потек. Стоило этой девке состроить глазки, как ты уже готов тащиться за ней на край света! У, кобелина! Развратник! Маньяк! Извращенец! Зоофил!

— Э, стоп! — Прервал я поток 'комплиментов'. — Это почему это зоофил?

Она словно этого и ждала.

— А потому! Видел, как она по деревьям прыгает? Это в Африке обезьяны так и не научились говорить, а в России чего только не случается!

— Обезьяны шерстью покрыты и черные. — Не подумав, бухнул я.

Лилит мстительно сощурила глаза.

— Шерсть у нее, такие как ты повытерли. А кожа белая… Так солнце здесь не в пример Африке. В России о хорошем загаре только мечтать приходиться. А эта и вообще на солнце не выходит, в тени деревьев сидит…

— Да ладно тебе! — Все еще пребывая под впечатлением от поцелуя, миролюбиво проговорил я. — Подумаешь поцеловались. Всего-то и делов…

Глаза Лилит вспыхнули с новой силой. Грудь поднялась, набирая побольше воздуха для нового взрыва. Я, на всякий случай, втянул голову в плечи и зажмурился. Долгие секунды сложились в минуту, полторы, но взрыва не было. Я осторожно приоткрыл один глаз.

Лилит стояла вполоборота ко мне, опустив голову так, что лицо полностью скрывали огненно-рыжие волосы. Поникшие плечи подозрительно вздрагивали.

— Лилит, — робко позвал я, — Лилит, ты чего, а?

Она не ответила. Сомневаясь, правильно ли я поступаю, я положил руку ей на плечо. Она не отстранилась, но и не подняла глаз.

— Дурак. — Произнесла она так тихо, что я с трудом разобрал слова. — Ну, какой же ты дурак!

Плечо под моей рукой мелко задрожало.

— Лилит, — я вконец растерялся. — Ты что, плачешь?

Она ненадолго замерла, а когда вскинула голову, на лице застыла прежняя насмешливая ухмылка. Чуть курносый носик задорно задрался вверх.

— Вот еще! С чего бы это?!

Спрашивать, почему у нее красные глаза, я не стал.