Наследник

Переведя взгляд удивленных серых глаз на старшего брата, малолетний царевич начал потихоньку что-то соображать.

— Господин мой!..

Жестом остановив вскочившую было Авдотью, наследник успокаивающе бросил:

— Цикута мне не страшна.

Отправив переволновавшуюся служанку унести кувшин и кубки, царственный отрок подхватил с полки рядом с его ложем пояс с небольшим клинком в простых ножнах. Затем откинул прочь с лавки нарядный полавочник[149] и провел рукой по толстенной буковой доске.

— Подойди. Крепкое ли дерево?

Иван, не совсем понимая, чего от него хотят, послушно согласился.

— Смотри.

На тихом выдохе, мелькнув в воздухе тусклыми узорами дамаска, короткий детский кинжальчик пробил лавку насквозь, войдя в плотное дерево почти до рукоятки.

— Достань.

Как средний из царевичей ни пыхтел, как ни старался — у него ничего и не вышло. Быть может, ему мешал переполнявший его безудержный восторг и удивление?.. Или чувство сопричастности к чему-то жутко таинственному… Тем временем старший брат, упершись коленом, спокойно вытянул хищную «рыбку» обратно, тут же вложив ее в ножны. Вернул на место полавочник, уселся и очень проникновенно пообещал:

— Лет через пять, если будешь усерден в упражнениях, тоже сможешь то, чем до́лжно владеть истинному Рюриковичу и моему брату.

После целого вала самых противоречивых чувств, пережитых Иваном, десятилетний отрок понимающе улыбнулся, затем похлопал по лавке рядом с собой:

— Садись. Делай то, чему научился.

Прикрыв глаза для большей чувствительности, Дмитрий внимательно проследил, как Узор брата начал по чуть-чуть наливаться силой. Затем его сияние медленно изменилось, стремясь сжаться в одну точку. Миг, другой — и в средоточии брата появляется едва заметная искорка внутреннего огня. Слабая, подрагивающая…

— Хорошо. Направь тепло в руки. Только в руки!

Дотронувшись до его ладоней, наследник влил крохотную частицу своей силы, заставив малую искру засиять большой звездой.

— Теперь тяни тепло обратно. Медленнее. Вот так. Опять направь в руки. Обратно.

Повторив новое упражнение еще семь раз, Иван разочарованно вздохнул, одновременно побледнев: устал!.. Бросив ему на колени яблоко, старший негромко сказал:

— Туда и обратно — за два удара сердца. И повторов чтобы не меньше пятнадцати. Как осилишь — покажу следующее упражнение.

— Ага.

Через минуту от наливного яблока остался крохотный черешок и пара светло-коричневых зерен, а царевич сонно заморгал, сладко зевая.

— Ой, Мить, а можно я у тебя еще немножко поси…

Не договорив, Ваня клюнул носом и стал медленно заваливаться на левый бок, но был вовремя подхвачен хозяином покоев, поднят на руки и перенесен на ложе.

— Мму?..

Стянув с небольших ступней темные атласные сапожки и развязав ему пару завязок на груди, Дмитрий отошел от брата и вновь устроился на подоконнике, слегка отстраненно наблюдая, как секущие струи теплого июльского дождя прихотливо изгибаются по воле своенравного ветра.

«Гроза — это хорошо…»

— Достойно есть воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Преднепорочную, и Матерь Бога нашего!

Обыкновенно мягкий и тихий голос архипастыря Московского и всея Руси Макария в дни воскресной заутрени преисполнялся какой-то особой силы и торжественности, четко доносясь до всех, кто бы ни был в Успенском соборе.

— Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери, преподобных и богоносных отец наших и всех святых.

Сделав крохотную, почти неуловимую паузу, митрополит набрал воздуха в грудь. Как же хорошо он себя чувствовал в последнее время!..

— Помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец!!!

Без малейших усилий ведя службу, Макарий скользнул глазами вначале по Царскому месту и самому государю, затем опустил взор чуть ниже, встречаясь с внимательным взглядом сияющих небесной синевой глаз. Из-за правого плеча наследника выглядывал царевич Иван, к его левому боку прижимался пятилетний Федор, а неподалеку время от времени ерзала на руках дюжей мамки царевна Евдокия, с явной завистью поглядывая на братьев. Она тоже хотела стоять вместе с ними!.. Меж тем архипастырь, проговаривая последние слова заключительной молитвы воскресного утреннего богослужения, не удержался и глянул на крестильную купель, полную водой едва ли не вровень с краями.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, спаси мя, грешнаго!

Последнее время так уж повелось, что благословленный Вседержителем отрок в каждое свое посещение собора подходил к купели и творил над нею краткую молитву. Затем он уходил, а воду — воистину обладающую благодатью Его! — принимали прихожане, на глазах светлея ликами и сбрасывая накопившуюся усталость, а также и хвори телесные. Одно лишь было плохо — слишком уж быстро заканчивалась Живая вода…

— Аминь!!!