Наследник 2

Я убрал руку за спину и положил ладонь на рукоять пистоля, готового к стрельбе.

Анджей приподнял саблю к лицу, развернул горизонтально земле и медленно, короткими стелющимися шагами двинулся ко мне, при этом он хмурился, разглядывая меня, и наверняка пытался понять, почему я не достаю саблю.

Когда до меня осталось около трех метров, я заметил, как ноги Анджея напряглись, и понял, что он готов рвануть в мою сторону или прыгнуть.

Сам сменил стойку и напряг ноги, готовый отпрыгнуть. Кто-то из народа кричал, в том числе мне, чтобы я достал саблю, вот только я не обращал на это внимания, я был поглощен поединком. Сердце бухало, а от адреналина, поступающего мне в кровь, хотелось движения. Я сдерживал себя!

При этом наслаждался моментом, дышал полной грудью. Было в этом что-то особое, когда твоя жизнь висит на волоске.

— А-а-а. — Анджей с криком прыгнул вперед, занося саблю для удара, пытаясь меня рубануть.

Вот только и я не остался на месте и сам отпрыгнул влево как можно дальше, чтобы он не смог дотянуться до меня саблей, но я мог прицельно, насколько это возможно, выстрелить.

Пистоль приятно тяжелит мне руку, а его дуло смотрит в грудь Анджею. Я прекрасно вижу его эмоции, которые меняются как калейдоскоп: злость, горечь, замешательство и страх.

Вот только я не собирался далее тянуть и нажал на спусковой крючок.

Бах — разлетелся звук выстрела по округе, а следом и крик Анджея, полный боли и страдания.

Шаг влево, и я вижу, как он заваливается на землю, его плечо окровавлено и разворочено, превращено частично в месиво.

— Курва пердоличь, — слышу, как орет Анджей, зажимая рану, из которой так и хлещет кровь.

— Так его, Андрей Владимирович, — проорал младший Одоевский.

— Это бесчестно, у тебя нет чести, — раздались крики от ляхов.

— Пошли вон, псы поганые, — тут же проорал дед и, вынимая саблю, поспешил ко мне.

— Андрей, да добей его уже, — рявкнул Хованский, силясь перекричать толпу.

Я медленно достал саблю и подошел к ляху, который с бешеными глазами смотрел на меня, в это же время нас окружили, не подпуская поляков и ругаясь с ними. Причем уже все обнажили оружие, но поляки хоть и ругались, но не спешили идти в атаку, прекрасно понимая, что все останутся здесь.

— Кто тебя послал? Говори тварь, — порычал я наклонившись к Анджею ткнув саблей в шею.

Вот только Анджею было плевать, он зажимал рану, рычал и пучил глаза.

«Он явно не в себе!» — понял я.

— Вот же ж, бесполезен, — прошептал я.

Движение кистью — и сабля врубается в землю возле его шеи.

— Знай, пес, что ты посмел поднять руку на русского князя, но я милостив и оставляю тебе твою собачью жизнь. Живи с этим, паскуда, — проорал я во всю глотку, пытаясь перекричать разошедшихся людей.

Которые начали оглядываться на меня.

— Пусть забирают эту падаль, — вновь проорал я, чуть пнул Анджея и, вытащив саблю из земли, убрал в ножны.

Народ же начал переглядываться и расступился перед поляками, которые тут же рванули в сторону Анджея, один из ляхов, молодой парень лет девятнадцати, кивнул мне с благодарностью.

Они положили Анджея на плащ и после, подняв, потащили. Сабля его осталась лежать на земле, Богдан поднял ее и передал мне.

— Надо было добить этого схизматика, — зло произнес Богдан.

Я лишь улыбнулся, не отвечая.

— Действительно надо было прирезать, — подошел ко мне старший Одоевски. — Молодец ты, Андрей, не спужался. Да и слова его против него обернул, — ухмыльнулся он.

Я же кивнул, принимая похвальбу князя, там и Хованский что-то приятное сказал, а там и остальные, приходилось только кивать.

— Так чего не убил-то? — хитро поглядывая на меня, поинтересовался дед.

— А зачем он мне мертвый? Мертвые на вопросы не ответят, — осклабился я. — Сам знаешь, как царевы люди умеют спрашивать, а нет, так я и сам спросить могу, попозже.

Дед же кивнул, видимо, наши мысли были схожи.

— Андрей Володимирович. Доложить бы надо, — просительно протянул Василий.

— Ладно, поехали, — кивнул я.

Распрощавшись со всеми, я пообещал прийти на днях, если меня отпустят, конечно. После чего сел на коня, а вот Василию и стрельцам никто не дал коней, а то потом из царских конюшен их не допросишься обратно.

До кремля мы добрались меньше чем за час, коня я отдал Василию, а сам направился в свои «апартаменты».

Стянув с себя кольчугу со шлемом, а после и кафтан с сапогами, я завалился на кровать и принялся размышлять о том, как может прореагировать царь. И вообще, чем завтра себя занять можно после заседания думы, за деньгами в казенный приказ сходить или в земский. Ведь наверняка, пока не поторопишь, будут тянуть. В конце концов можно и отдохнуть денек, по кремлю пройтись посмотреть, на стены слазить. Мастерские глянуть или конюшни, вариантов много.

Неожиданно распахнулась дверь, да с такой силой, что ударилась о стену. В комнату ворвался Дмитрий Иоаннович, взгляд его был злой и не предвещал ничего хорошего.

К тому же он был не один, с ним был Ян, Петр Басманов, с которым мы познакомились на пиру, Мнишек и Жак, который Яков, да еще и Василий Иванов сын Бутурлин.