Наследник 2

— Сколько уж в государеву казну платить, то только царю и ведомо. Все-таки удел княжеский, последний раз такое было у самого Дмитрия Иоанновича, ну, когда он мал еще был и Бориска его извести попытался. Кажись, и не платил он вовсе в казну, все ему шло.

— Благодарствую, Савелий, — кивнул я, и подьячий довольно заулыбался.

— А вот скажи еще, чего про Старицу рассказать можешь? — глянул я на него.

— Ох, княже, я тут и не знаю уж, чего сказать. То смотреть надо, да у местных спрашивать. Знаю, на Волге-реке стоит, кремль там есть каменный да княжьи палаты. Сам Иоанн Васильевич там был не раз и инородцев разных с посольствами принимал. Род ваш Старицей владел, Андрей Иванович Старицкий и выстроил там княжьи палаты, монастырь там есть и собор Бориса и Глеба, что воздвиг прадед твой, Владимир Андреевич. Крепость там сильная и нужная стояла. Пока с Астраханским да Казанским ханством бились, она путь по Волге им закрывала. Сейчас не надобно, нет больше опасности с той стороны.

— Благодарю, — вновь кивнул я дьяку, дальше так и ехали, перебрасываясь словами.

Ближе к полудню впереди показался земляной вал с деревянными башенками.

— Вот и Старица, — пробормотал подьячий.

— Василий, — крикнул я и завертел головой в поисках Батрудинова.

— Слушаю, княже, — появился он рядом со мной.

— Бери двоих да поезжай в город впереди нас. Упреди, что князь Старицкий едет. Пусть встречают, — улыбнулся я.

Глава 22

Глава 22

Возле стен расположился городской посад с маленькими кривыми улочками. Среди дворов мелькнуло стадо гусей, которых гнал босоногий мальчишка в серой рубахе с закатанными рукавами, его штаны были подпоясаны обычной веревкой и задраны по самое колено. Он размахивал огромным прутом, погоняя гусей.

— То хорошая примета, — усмехнулся дед, поглядывая на мальчонку.

Вдруг из городских ворот вывалила целая толпа, человек сто, не меньше, впереди шел Василий, а рядом с ним две женщины с цветастых и расшитых платьях, с укутанными волосами, они держали подносы, на одном был каравай, а на другом солонка. С другой стороны шли не менее представительные мужчины, одетые в богатые кафтаны и шапки, подбитые мехом, среди толпы виднелись и стрельцы в некрашеных кафтанах.

— Князь, князь! Какой молоденький. Мальчонка еще. А у него есть невеста? — неслось от толпы.

— Ха-ха-ха, оженить тебя уже хотят, Андреюшка, — расхохотался дед.

— Ага, слышу, — буркнул я, и дед засмеялся пуще прежнего. Из посада тоже начали выглядывать люди, заинтересовавшиеся происходящим, а те, кто посмелей, побежали к толпе.

Остановив коня, не доезжая до толпы, я улыбнулся и закричал весело и задорно:

— Здравы будьте, православные, и ты будь здрав, славный город Старица, — я соскочил с Черныша и в пять шагов подошел к толпе.

Вперед вышел мужчина лет сорока с окладистой бородой и весьма пронзительным взглядом зеленых глаз.

«А сабля-то у него богатая», — промелькнула мысль на краю сознания, такие вещи я уже стал подмечать. Первый взгляд идет на одежу, а второй на оружие, если оно есть, и вот уже можно понять статус человека.

— Здрав будь, Андрей Володимирович, уж заждались тебя, — приятным бархатистым голосом произнес мужчина.

— Как прознали, что живы Старицкие и вновь владеют Старицей, так во все колокола забили, — подключился уже другой мужчина, было ему явно больше лет, чем первому. Борода с проседью, из-под шапки торчат седые волосы. На поясе же кинжал, а не сабля. Да и одет он беднее, чем первый, — отведай, Андрей Володимирович, хлеб да соль.

Вперед вышли женщины и, отвесив мне поясной поклон, протянули блюда с хлебом и солью.

Отломив кусок каравая, я тут же макнул его в соль и закинул в рот, народ же начал улюлюкать и кричать мне здравицы.

— А ну тихо, раскричались, — заорал первый мужчина, толпа начала затихать, и только он собирался продолжить, как раздался новый крик в толпе:

— А ну пшел с дороги. Дурак, — а после разнесся какой-то свист.

— А-а-а, — тут же послышался вой, полный боли.

— Ой, — тут же вскрикнули женщины, когда я пронесся мимо них, и начал расталкивать толпу, которая с неохотой расступалась. Но когда понимали кто перед ними тут же отшатывались в сторону.

Я вышел на маленький пятачок среди толпы, на земле лежал малец лет десяти в позе эмбриона и закрывал окровавленное лицо руками. Рядом с ним стоял мужик лет пятидесяти со светлой бородой, в кафтане желтого цвета, подбитом мехом, в красных сапогах и с поясом, на котором болталась сабля в разукрашенных ножнах. В руках он держал нагайку, с которой капала кровь.

Возле мужика стояло пятеро молодых парней от двадцати до двенадцати годов, схожие лицом с мужчиной и одеты под стать ему.

— Михаил Ляксандрыч, ну как же так? — с упреком из-за спины произнес один из моих встречающих.

— А вот так! Будет знать холоп, кому дорогу заступать.

— Это Гринька, сын скотника, — раздался голос какой-то кумушки.

Окинув всех тяжелым взором, я в два шага оказался возле мальца, который глянул на меня испуганным взглядом и задрожал еще больше, а после даже уползти попытался.

Ухватив его за руку, я пресек его поползновения и, убрав руку, взглянул ему в лицо.