Наследник

— Не боишься, что этот сорвиголова устроит очередной «детский крик на лужайке»? — у летчика морской авиации капитан-лейтенанта Семецкого с прозвищем «Бессмертный» была очень неоднозначная репутация. Бретер и задира — семь дуэлей, четыре из которых произошли из-за его едких эпиграмм. Великолепный летчик и в тоже время — воздушный хулиган, летавший в непредусмотренных никакими наставлениями режимах и разбивший из-за этого две машины. Пару раз сбитый во время боевых вылетов над Вьетнамом и выживший. Причем второй раз его сбили в отдаленном районе, над джунглями. И он выжил и вышел сам, притащив на спине раненного в ноги штурмана. От такого можно было ожидать самого неожиданного поступка. — Черт побери, да он может сейчас такое устроить! — возвращаясь в помещение, проворчал Илья…

Отряд кораблей Королевского Австралийского военно-морского флота в составе авианосца «Мельбурн», тяжелого крейсера «Сидней», эсминцев «Вояджер», «Хобарт» и «Аранта», сторожевых кораблей «Брум» и «Пири», подлодки «Рэнкин» маневрировал в заданном квадрате, готовясь к полетам. Вообще, задача отряда, доведенная только до командира авианосца, кэптена Годфри Гатакра, состояла в «активном наблюдении» за русской авианосной эскадрой. То есть, если говорить откровенно, в провоцировании русских. Вот только Гатакру, на легком авианосце, с всего лишь двенадцатью старенькими «Си Веномами», совершенно не хотелось встречаться с русскими, на авианосце которых базировалось тридцать шесть истребителей «Кречет» и двадцать четыре тяжелых штурмовика «Гриф». Поэтому русские могли, почти не напрягаясь, утопить не только сам авианосец, но и весь отряд целиком. Так что отправив «Рэнкин» на разведку, Гатакр первоначально решил до получения сообщения от коммандера Бонда самолеты не поднимать. Несколько часов отряд так и шел в походном порядке. Потом Годфри передумал и приказал развернуть авианосец по ветру, увеличив ход. На палубу подняли звено истребителей и начали готовить их к старту. Первые самолеты взлетели одновременно с получением от Бонда радиограммы. И одновременно с сообщением о цели, засеченной радаром в шестидесяти милях от отряда. Гатакр приказал отправить пару самолетов из патрулирующего звена и выпустить в воздух следующее звено. Но тут…

Экипаж самолета «Лунь-Д» с бортовым номером «Сто четыре» был под стать командиру. Штурман — лейтенант Лукьяненко был таким же сорви-головой, готовым на любую проказу или подвиг. А оператор комплекса радиобнаружения мичман Васильев, хотя и не отличался бесшабашностью двух его напарников, настолько умело работал со своим РОНом, что считался лучшим оператором если не всего флота, то Тихоокеанского точно. Именно он первым засек отметки целей, случайно попавших в луч РОНа во время одного из маневров. Георгий же, сообщать об обнаружении сразу не стал, однако слегка изменил курс. Теперь отметки на экране читались легко.

— Кажись, одна «матка», как минимум один или два тяжелых корабля и четверка — пятерка «собачек», — сообщил Васильев. По внутренней связи экипаж общался на своем жаргоне, подшучивая над теми, кто потом вынужден был расшифровывать записи их переговоров.

— Сделаем парад-алле? — предложил Лукьяненко, после доклада по радио на авианосец.

— Отнюдь-с, — возразил Семецкий. — Изображаем альбатроса и попробуем сфоткать авиаматку сверху. Прямо как шлюху на снимке…

Все трое заржали. Снимок, который ухитрился сделать Васильев во время посещения борделя в Хайфоне, служил темой шуток уже давно среди всех, кто его видел. Самодельная компактная камера, спрятанная под рубашкой, и чувствительная пленка от аэрофотоаппарата помогли получить фото обнаженной вьетнамки в совершенно неожиданном ракурсе без всякой фотовспышки. Потом, правда, Семецкому с Лукьяненко пришлось немного подраться с охраной борделя, защищая поспешное бегство новоявленного фотохудожника. Но снимок, по всеобщему мнению, того стоил…