Наследник

Однако, именно этот визит и следовало использовать для начала реализации некоторых своих планов. К сожалению, при всех этих положительных качествах широкой русской души Разумовского, он не был ни разу предпринимателем, замыкаясь, в лучшем случае, на помещичьем хозяйстве и не расширяя кругозор в вопросе зарабатывания денег. Иван Иванович так же не блистал финансовым гением, но не гнушался начать и прибыльное дело, особенно для демонстрации своей самостоятельности своим кузенам-графам Шуваловым.

Вот Петр Иванович Шувалов, не гнушался зарабатывать хоть на малом, но главное получить хоть копейку прибыли. Однако, данный персонаж меня толи игнорировал, то ли был занят чем-то важным. А скорее всего, просто считал никчемным мальчишкой, на которого стоит тратить своего времени ровно столько, чтобы не вызвать укора от государыни.

Иван Иванович же слыл человеком Просвещения, переписывался с Вольтером и даже пересылал тому деньги, ратовал за образование и культуру, был меценатом ученых, прежде всего Ломоносова. А вот средства для своей деятельности просветителя он брал и из коммерческих предприятий в том числе. В виду своего широкого кругозора, этот персонаж может пробовать новаторские для этого времени методики вытягивания серебра из кошелей и дворянства и купечества, да и мещан. Ну и еще один факт — Иван Иванович, молодой человек, чуть за двадцать лет, входил в фавор и все чаще бывал рядом с императрицей. Вот ему то и нужен дополнительный фактор, такой, как дружба с наследником престола, любимого племянника.

Внимание со стороны Ивана Ивановича вызвано еще и тем, что младшего из Шуваловых ранее называли «бедным родственником», бывшего двоюродным братом ближним сподвижникам Елизаветы и участником переворота 1741 года Петра и Александра Шуваловых, но не могущего с ними сравниться в финансовом благополучии. Сейчас же назвать Ивана Шувалова «бедным» не повернется язык ни у кого. Да, до своего кузена Петра Ивановича еще очень далеко, но звезда Ивана постепенно, но неуклонно всходила. Меня же использовали, чтобы еще на шажок приблизиться к государыне, которая меняла отношение к своему племяннику.

— Ваше высочество, — обратился Иван Иванович.

— Я же просил без чинов, — перебил я Шувалова, демонстрируя уже неплохое знание русского языка.

Еще бы не знать русский. Я демонстрировал усердие в его изучении и днем и при свечах, что и китайский выучить можно, тем более, если он уже и так родной язык.

— Да, конечно, Петр Федорович. Я посмотрел рисунки, кои вы дали и могу сказать, что, еже ли это работает, то великое дело Вы сделали для России, — сказал Иван Иванович, отрезая кусок мяса от зажаренной на углях кабаньей ноги.

— Иван Иванович, я есть корыстный человек, за начинания, — я улыбнулся и поднял вверх бокал с клюквенным морсом, Шувалов поддержал меня вином.

— Вы хотите за это изобретение денег? — спросил напрямую меценат и новатор.

— Безусловно. И я считать, что любой труд или изобретение нужно платить. Сколько за год только в Петербурге сгорает строений от молний? — спросил я и видя запущенные в умной голове Шувалова мыслительные процессы, продолжил. — Не утруждайтесь, Иван Иванович. Это много, а в России еще больше.

— Но, еже ли Ваше изобретение работает, то нельзя строить без оного. Тогда, сколько Вы хотите денег за молниеотвод, как вы его назвали, если он, конечно, работает, — с неким прищуром, напомнивший образ хитрованского купца, спросил Шувалов.

— Мне хватит тридцати тысяч, — спокойно ответил я.

Шувалов не испугался цифры, при том, что она была существенная и для него. Для сравнения — это строительство полностью оборудованного линейного корабля и еще год его содержания с командой.

— Это не мало, — сказал Шувалов и почесал запястье левой руки.

— Это не есть все, Иван Иванович, — я улыбнулся, так как некое прогрессорство началось и теперь я уже полноценный попаданец.

— Удивите, Петр Федорович, — сказал Шувалов, наливая очередную порцию вина себе в бокал.

— Извольте, — я так же отпил морса. — У Вас же есть поместья и немало земли. У такого человека должно быть преизрядно землицы. Я прошу частью посадить свеклу на полях. Есть светлая, которая достаточно сладкая. А потом нужно выбирать семена самой сладкой свеклы и вновь высаживать.

— Зачем? — недоуменно спросил Шувалов.

Сказать, что Иван Иванович был ошарашен, ничего не сказать. В будущем это состояние могут назвать когнитивный диссонанс. Недоросль, что только несколько месяцев назад и по-русски не говорил, сейчас играет с ним, указывает, что нужно высеивать на полях. Ему — почти уже опытному помещику. Но, Шувалов решил дать шанс мне. Если я не окажусь прожектером, то весь клан Шуваловых будет прислушиваться, а он, Иван станет в этом первым, кто рассмотрел возможности.

— Сахар. Я знаю, как можно делать сахар не дорогущий из тростника, а дешевле из свеклы и у нас, тут в России, — я сделал паузу. — Как видите, я есть откровенен, знать о такой разработке — это тоже деньги. А начать промысел сахара — большие деньги.