Наследник

Марк Арен Наслѣдник

Столетию со дня предполагаемой казни царской семьи посвящается

© ИП Богданов И.В. (издательство «ЛюМо»], 2018

© Марк Арен, 2018

От автора

Роман был написан мною лет десять назад под впечатлением истории, которую поведал мне Мстислав Ростропович. И с тех пор я не оставлял попыток его экранизации, но всякий раз дело спускалось на тормозах, а на мои вопросы, что же, черт побери, происходит, следовал ответ, что тема-де, как ни крути, стремная и кто-то что-то может не так понять. А все началось, как я уже говорил, с рассказа Мстислава Ростроповича, с которым меня познакомил Сурен Казумян. Дело было так. В один из вечеров, после очередного концерта в Центре оперного пения Галины Вишневской, мы со Славой (он категорически не приемлил «выкаться» с тем, с кем выпивал) проводили Галину Павловну по ее неотложным делам, а сами засели у них в квартире, там же, на Остоженке, 25. Откупорив вино, Слава, как это часто за ним водилось, слово за слово, ударился в воспоминания, о которых я когда-нибудь напишу, ибо большинство из его рассказов просто невероятны по своему содержанию. Одно только жаль, что нельзя будет передать ярчайшей харизмы, которой обладал рассказчик.

Так вот, смакуя вино, Слава вспомнил про свою поездку в Японию к императору Акихито. Тот увлекался виолончелью и попросил, чтобы Слава его послушал. Слава выполнил просьбу, заметив, что если раньше для монархов музицировал он, то теперь его слух услаждают сами монархи. И вот, после импровизированного концерта, прогуливаясь с императором по его покоям, взгляд Славы зацепился за небольшую витрину где сиротливо лежали бурая тряпка и пластинка, размером не более ногтя. Перехватив взгляд «императора музыки», Акихито сказал, что эти артефакты остались от Николая II.

Оказывается, за пару лет до вступления на престол Николай Александрович побывал в Японии, где стоящий в оцеплении полицейский напал на цесаревича и нанес ему плашмя два удара саблей по голове. И невзрачная бурая тряпка в витрине – это платок греческого принца Георга, который приложили к венценосной ране, а тоненькая пластинка – осколок черепной кости, который, обработав рану, удалил местный хирург[1].

Тогда я не придал особого значения этой истории, она была не хуже и не лучше тех, которые умел и любил рассказывать Слава. Но однажды, роясь в Сети, я набрел на жаркие споры по поводу подлинности останков, найденных в Поросенковом логе. Накал страстей был настолько велик, что, вспомнив историю, о которой рассказывал Слава, я, словно гончая, взявшая след, стал рыть носом землю в поисках фактов. Начнем, пожалуй, с Первого издания официальных материалов правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи[2].

Так, в пункте 6 параграфа 3.2 раздела «Судебно-медицинская экспертиза, проведение антропологических и иных исследований, направленных на идентификацию останков» указано:

Основываясь на представленных следствием медицинских данных о характере повреждений головы Николая II, полученных им в результате удара саблей при посещении Японии, проведены дополнительные исследования по черепу № 4 для установления на нем признаков костной мозоли. Установлено, что наличие следа от упомянутого телесного повреждения не могло сохраниться из-за разрушения костной ткани в указанном участке черепа и подтвердить его не представляется возможным.

Там же в ответах на постановления от 21.11.1997 г. пунктом 15 (5, 6, 7) указывается: