Наследник

В ответ с разных сторон гулко зазвучали тревожные била. Ротгкхон провернулся на пятках и увидел, как в двухстах саженях опускается через реку широкий мост главных ворот Ондузы. Даже не дожидаясь, пока пролет коснется противоположной стороны, через него уже вылетала закованная в панцири и кольчуги конница в шлемах с разноцветными флажками и столь же яркими мохнатыми кисточками под наконечниками копий.

— Кованая рать! — крикнул Ротгкхон, поправил платок на голове и перехватил боковинное копье двумя руками.

— Строй, строй, строй!!! — захлопал в ладони боярин Валуй.

Муромские ратники, расхватав оружие, быстро выстроились в два ряда между избой, возле которой ночевали, и береговым откосом. Убедившись, что все в порядке, сотник поднял свой щит, забрал рогатину и встал во второй ряд слева, к самой стене. Никто ни на миг не сомневался, зачем защитники Ондузы рискнули на вылазку и куда будет направлен сокрушающий удар булгарской конницы.

— Двадцать… Полста… Восемь десятков… Сто… — шепотом прикидывал Лесослав число врага. — Полтораста… Две сотни… Великие друиды, простите за все мною сотворенное и не исполненное…

Удар полусотни всадников плотный строй двадцати копейщиков имел шанс выдержать. Сотни — уже нет. Ондуза решила не рисковать и плеснула против почти готовой стенобитной машины силу, которая, без сомнения, снесет и вытопчет на своем пути все живое и неживое.

Ротгкхон чуть попятился — в строю для него все равно места не имелось — оглянулся, махнул рукой мастерам и «черным» новикам:

— Во-он! Уходите! Уметайтесь отсюда! Бегите!

Юнцы, выхватывая истертые мечи, попытались что-то ответить, но времени на споры в нарастающем топоте копыт уже не оставалось…

— Ул-ла-а-а!!! — С грозным воем конная лава налетела на тонкую стену из двадцати пеших муромцев. Опущенные пики врезались в щиты, раскалывая и пробивая их, протыкая броню и тела — но одновременно кони и всадники налетели грудью на опертые в землю рогатины, легко прошивающие насквозь лошадь вместе со всадником, прочные и неустрашимые, и кровь фонтанами ударила в стороны из разорванных артерий, вспоротых тел, переломанных конечностей. Инерция атаки оказалась слишком велика — даже мертвые скакуны и их всадники падали вперед, на головы дружинников и их тела, давя и опрокидывая, кувыркаясь к самым ногам Лесослава. А свежие, злые и ярые булгары перескакивали через мертвых соратников, целясь десятками наконечников в последнего защитника катапульты.

— Во-оля! — выплеснул в воздух чужой планеты древний клич своего рода Ротгкхон. Он взмахнул копьем, подбивая пику всадника, летящего прямо на него, подтолкнул ратовище дальше, нанося основанием хлесткий удар в лошадиный нос, отпугивая ее в сторону и заставляя подняться на дыбы, качнулся, скользнув в освободившееся пространство, от души полосонул лезвием бедро проносящегося слева булгара, обратным движением под ребра выбил из седла правого, в длинном выпаде дотянулся до того, что налетал за ним, увернулся от конской морды, рубанул мелькнувшую рядом руку, поднырнул под вставшую дыбом и уже валящуюся набок лошадь, увидел вблизи чье-то колено, рубанул, уколол в другую сторону… И тут сильнейший удар в плечо опрокинул его на спину.

Копье врезалось в вербовщика с такой силой, что не просто сбило, но и отшвырнуло на несколько шагов. Спасаясь от копыт, Лесослав тут же поддернул ноги, приподнялся, несколько раз что есть силы рубанул по сторонам, подсекая конские ноги. Всадники начали заваливаться — он же, наоборот, смог вскочить, вогнать кончик копья под подбородок зазевавшемуся бородачу, тут же рубанул по шее другого близкого булгарина, попятился еще на шаг, почти к самой катапульте, не позволяя озверевшей толпе порубить ее, порезать ремни и скинуть в реку.

— Н-на! — На сей раз зазевался он, и ловкий враг метнул пику, попав Ротгкхону точно в грудь. Вербовщик, услышав треск собственных ребер, кашлянул выбитым из легких воздухом, отлетел головой на опору катапульты и потерял копье. Поэтому подскочившего булгарина рубанул по вскинутой руке уже мечом, отмахнулся им же от другого, увернулся от пики, рубанул наискось поперек конской морды, упал от нового удара, снова вскочил, с воем ринулся вперед, рисуя клинком стремительный оборонительный круг, схлопотал копьем в ногу, но в ответ успел рубануть еще один конский череп.

Шансов выжить у него не оставалось, но кое-чего Лесослав все же добился — выросшая перед катапультой груда бьющихся в судорогах конских тел не давала нападающим подойти к «козлам» и оттягивала миг гибели механизма еще хоть на несколько мгновений.

— Да сдохни же, тварь! — Ему в бок впилось еще одно копье, снова сорвав дыхание.