Наследник

Поправив горшок, Избор положил веник поперек, поднял глаза к небу, развязал суму, попытался высечь искру внутрь горшка, подул, помешал веником, опять глянул на небо. Крупные частые капли падали ему на лицо, впитывались в рубаху, стучали по бритой голове — однако он упрямо высекал искру за искрой.

— Сюда иди, под крышу! — не выдержал Ротгкхон. — Там, небось, воды уже наполовину нахлестало!

Волхв только отмахнулся, попытался зажечь воду еще раз, потом сбегал к реке, принес несколько прядей нитяных водорослей, замешал веником, что-то напевая, выплеснул в сторону берега, отер мокрый лоб, поднял голову. Поморщился, недовольно зарычав, зачесал в затылке… Тут к воротам подскакал княжич с полусотней дружинников, спешился, отшвырнул поводья:

— Что это такое, Избор?! — рявкнул он. — Ты чем тут занимаешься?!

— Я… Вот… — указал на горшки и веники молодой служитель богов.

— Дождь идет, ты видишь?! Видишь ты это? Почему ливень? Откуда он взялся? У меня там камнемет размокает, валы глиняные склизкие стали, хуже чем ледяные зимой, — а ты тут вениками машешь?! Останови это мокроту немедленно! Ты меня понимаешь? Быстро убирай тучи!

— Это, верно, ондузцы колдуют, — неуверенно ответил волхв. — Им ныне токмо дождем от нас и спастись…

— А ты со мной на что?! Коли колдуют — своими чарами их знахарство одолей!

— Так боги здешние к ним ближе, княже. Веками примоленные. От буртасов сильнее и слушают.

— Коли слушают, — повернул голову к спешившемуся рядом Журбе Святогор, — стало быть, надо в святилище здешних идолов посрубать. Прочим духам в назидание.

— Нельзя, не надо, — испуганно замахал руками чародей. — Они от такого святотатства токмо сильнее прогневаются!

— Тогда что?

— Ну… — Избор замялся. — Может, за Радогостом послать? Он мудростью своей…

— Ты обезумел, волхв? — холодно поинтересовался княжич. — Три дня скачки до Мурома, столько же обратно. А у нас каждый час на счету!

«Ага, — понял Лесослав. — Похоже, дозоры ни одного лазутчика так и не отловили, и Святогор со дня на день опасается подхода к Ондузе вражеского подкрепления».

— Делай что хочешь, Избор, но чтобы к закату дождь прекратился, — тихо приказал княжич. — Понял?

— Да, княже, — сглотнул заметно побелевший волхв.

— Хорошо… — Святогор отер ладонью мокрое лицо и пошел к избе.

— Ага… — Ротгкхон соскочил с перил и нырнул в распахнутую дверь.

Богатый жизненный опыт вербовщика подсказывал, что разгневанному начальству на глаза лучше не попадаться. Посему, выждав в сумеречных сенях, пока княжич со свитой тяжелой походкой прошествуют внутрь, Ротгкхон бесшумно скользнул обратно на крыльцо, сбежал по ступеням к пинающему горшок волхву:

— Не огорчайся, Избор! До вечера далеко, успеешь управиться.

— Я неуч, — схватился за голову юный волхв. — Жалкий никчемный юродивый, самовлюбленный хвастун! Зачем, зачем я напросился в княжьи колдуны? Зачем уговорил Святогора назначить меня старшим в этот поход? Морока на заставе навеять я не смог, стражу усыпить тоже, дождя остановить не в силах. Токмо что и способен — лубки накладывать да раны закрывать, ровно знахарка деревенская.

— Жалеть себя будешь али тучи раздувать?

— Чем? Разве только шкурку лягушачью просушить… Так и то заговор слабый, только и годится, что морось от сенокоса отвести. А здешние чародеи мудры и опытны, даже нежить земляную, вон, подчиняют и мороки наводят, на ощупь от человека не отличить. Мне их колдовства не перебить.

— Ты же сам сказывал, что здешние боги намолены, Избор, — напомнил Лесослав. — Мыслю, коли так, то с идолов святых начинать и надобно.

— Ты кудесник? — с надеждой встрепенулся волхв.

— Не-е, волхованием сроду не занимался, — отрицательно покачал головой вербовщик. — Но с учением третьего друида маненько знаком. Энергию людей накапливают намоленные предметы. Чему молятся, в том и сила. Пошли в святилище. Авось, чего и придумаем.

Святилище Ондузы мало отличалось от такого же, поставленного возле Мурома. Это был обнесенный частоколом пологий взгорок посреди священной рощи из постриженных в шарики ив, яблонь и вишен. Следов разорения здесь не было вовсе — муромские дружинники чужих богов предпочли лишний раз не раздражать. Да и брать в святилище по большому счету нечего. Не подношения же обветрившиеся собирать? Всякого рода столики, решеточки и подставочки по здешним понятиям были слишком дешевой мелочовкой, чтобы тащить ее через две реки и добрую сотню верст. И уж тем более они не стоили того, чтобы навлекать из-за них гнев Макоши или Перуна.

Больше того — за частоколом с распахнутыми и вросшими в землю воротами обнаружились местные волхвы. Седовласые угрюмые старцы, уже почти полмесяца перебивающиеся на своем посту без подношений булгарских смердов, услаждали взоры идолов, за неимением других ценностей, хотя бы цветами.

И опять же — молодых жриц или крепких мужчин захватчики наверняка угнали бы в полон, не побрезговали. А кому нужны ветхие старики? Будь они даже простыми селянами, все едино победители мимо бы прошли.