Наследник

— Себя он берег, а не баб! — возмущалась дружина. — За ладьи мы и сами вкруг заплатим!

Княжич переглянулся с Журбой, они о чем-то тихо переговорили. Журба подступил к Радогосту, наклонился к его уху. Все эти хождения и перешептывания не ускользнули от воинов, и кто-то крикнул:

— Не хотим труса в князьях! Долой! Любо Святогора в князья!

— Брата моего не позорь! — рявкнул княжич, хлопнув ладонями по перилам. — Воин он храбрый! И о Муроме радеет! А что в воеводы не рвется, в том мудрости его токмо больше выходит!

Радогост ушел во дворец, Святогор же громко продолжил:

— В добыче нашей немало коней вышло, брони, копий, луков и мечей всяких, смердов простых и добра всякого, что счета особого требует. Ценить скакуна каждого, клинок али смерда есть морока изрядная. Посему так порешить предлагаю: добро, скот и полон на нашу с князем долю вкруг отписываем, серебро же, меха и злато дружиной дуваним!

— Ты что же, Вышемиру долю свою отдаешь, княже? — спросил все тот же остроносый синекурточник.

— С братом мы уж сами разберемся, не твоя забота, — ответил Святогор.

— Любо! Любо! — не очень уверенно, но все же стали соглашаться отдельные ратники.

Из дворца вышел седовласый волхв, негромко что-то произнес. Однако бунт все равно был уже подавлен — для этого хватило всего нескольких слов любимого дружиной княжича.

— В золоте же взяли мы у Ондузы тысячу триста восемьдесят три гривны, — сообщил Святогор. — Без счета виры повинной, что родичам боярина Боривита передать потребно.

Это известие вызвало среди дружины новые крики радости и приветствий.

— Из того три сотни гривен золотом, три сотни восемьдесят три серебром и остальное в мехах, — продолжил уже более спокойным тоном княжич. — В поход же на булгар ушло из Мурома… — Он заглянул в развернутый Избором свиток. — Восемь сотен полста три воина, из коих две сотни сорок два новика, в том числе девяносто три черных…

Дружина загудела, но несильно, выжидательно.

— Теперича… Иноземец, поди сюда!

Ротгкхон, вздрогнув от неожиданности, поправил пояс с мечом, быстро взбежал по ступеням.

— Вот сотник наш новый, Лесослав именем! Звание сие пообещал я ему, коли машину камнеметную булгарам повредить не позволит. И наказ сей воин выполнил. Помимо того, он же в заставу булгарскую первым ворвался и сигнального огня запалить им не позволил, он же мост через реку навел и штурмовые лестницы готовил. Посему считаю, звания сего воеводского он на весь поход достоин.

— Любо сотнику Лесославу! — узнал Ротгкхон голос боярина Валуя.

— Любо, любо, — спокойно согласились другие ратники.

— Ради того, чтобы булгарскую вылазку в засаду отвернуть, два десятка храбрецов из сотни боярина Валуя животов своих не пожалели, — продолжил княжич. — За то им двойная доля полагается… Избор, считай.

— Шесть сотен одиннадцать дружинников, — прочитал волхв явно заранее заготовленные данные, — к ним двадцать двойных долей — это шесть сотен тридцать одна. К ним девять сотников по десять долей — это семь сотен двадцать одна, плюс двести сорок два новика по половине доли. Это выходит…

— Стоп! — вскинулся Ротгкхон. — Отчего это новикам по половинной доле?

— Заведено так по обычаю, — ответил ему Избор. — Опыта у них нет, проку в сече мало, токмо для дел подсобных и годятся, в местах малоопасных ставятся.

— Ничего себе! — возмутился вербовщик. — Стало быть, как под стрелами мост вязать, за каждый шаг кровью расплачиваясь, — это новики. Лестницу штурмовую набивать под камнями и бревнами, что по головам скачут, — это новики. А как дуван дуванить — так их побоку? Половина доли?

Ротгкхона мало беспокоило, сколько дадут ему — все едино здешние игрушки ценности в Империи не представляли. Но такое отношение к его мальчишкам вербовщика возмутило до глубины души.

— Новиков твоих самих от ворога спасать надобно! — махнул рукой неугомонный остролицый. — Рази они в сече хоть кого поразят?

— А ты много в сем походе сразил? — ткнув в него пальцем, громко спросил Лесослав.

— А ты?

По двору прокатилась волна смеха — уж в чем-чем, а в бездействии нового сотника упрекнуть было нельзя. Остролицый, поняв, что сморозил глупость, смутился и умолк.

— Трудами черной сотни путь через реку и вал проложен, после которого Ондуза сдалась! — напомнил Ротгкхон. — Они за это ломаными ногами и руками заплатили, животов лишились. А вы их доли лишаете! Где справедливость?

— Верно иноземец сказывает, — неожиданно поддержал его княжич. — В черной сотне три с лишним десятка увечных увезено и полтора десятка убитыми. Иные же отряды и вовсе без потерь обошлись. Надо бы добавить новикам за храбрость. Достойны равной доли.

— Это как же, плотникам и ратным долю равную давать?! — не согласились сразу многие дружинники. — Неверно сие.

— Надо добавить, — не согласились другие. — Кровь пролили, за спинами не сидели.

— Четверть добавим? — предложил княжич.

— Четверть нормально, — согласились и те, и другие. — Четверть по справедливости.

— Избор, считай черной сотне от доли по три четверти, — подвел итог Святогор.

Волхв, поджав губы, стрельнул на сотника недовольным взглядом.