Наследник

А третьей причиной, заставляющей дворцовую челядь нервничать и коситься на Авдотью, было скорое прибытие в Москву на смотрины кабардинской княжны Гошаней Темрюковны. Гонцы, что привезли эту весть с месяц назад, всем желающим рассказали об изрядной красоте и грациозности сей юной девы, и никто из них даже и не сомневался, чем именно закончатся царские смотрины. Крещением княжны в православную веру, а потом венчанием! Первая жена государя была хозяйкой доброй и милостивой: всем у нее находилось слово ласковое, дело посильное, а к нему и хлеба кусок. Новая же царица еще неизвестно какого нрава будет, к тому же и ближнюю челядь с собой, как это водится, из отчего дома заберет. Значит, кому-то из дворцовых старожилок придется уйти, чтобы дать им место. Кому-то, но только не личным служанкам царской семьи! У царевны Евдокии их аж три, у царевичей Федора и Ивана по две, и только у наследника великого государя всего одна. Пробовали вторую приставить, так он ее словно и не замечает… И это еще хорошо, если просто не замечал. А то у самых докучливых и голова болеть начинала, и кровь носом идти. Поначалу-то народ об этом немало судачил, да… Вот только постельничий боярин Наумов живо все длинные языки поприжал. В общем, дело ясное, что дело темное!.. Но, как бы то ни было, Авдотью большая часть верховых челядинок немного недолюбливала.

— Что, уже? Знать, скоро сменят.

Пропустив мимо ушей ворчание отчаянно зевающего сторожа, стоящего в обнимку с бердышом в неприметной нише рядом с дверью в покои царевича, женщина толкнула толстую арочную дверь и проскользнула в приоткрывшийся проем. Прошла сквозь все три светлицы в четвертую, не забыв перекреститься на иконы в Крестовой. Мимоходом поправила завернувшийся угол большого персидского ковра на полу Опочивальни, тихонечко присев после этого на укрытое мехами ложе. Прислушалась к ровному дыханию, провела кончиками пальцев по своевольной прядке иссиня-черных волос…

— Мму?..

Веки мальчика слегка дрогнули, ненадолго приоткрываясь, тут же успокоено закрылись, а сам он перевернулся на другой бок. Вздохнул, замер, а потом едва заметно потянулся.

— Потягуше-ечки, да растягуше-ечки!..

Под этот ласковый речитатив сонный ангелочек нехотя сел на ложе, свесив голые ноги вниз, чуть привалился к Авдотье и опять задремал — а она, тихонечко засмеявшись, достала из поясного кошеля небольшой гребешок. Некоторое время священнодействовала, медленными размеренными движениями приводя в порядок чуть спутавшуюся за время сна гриву упруго-жестких волос. Затем просто пропускала отдельные пряди между пальцами, получая от этого нехитрого действа ни с чем ни сравнимое удовольствие… Тихую идиллию прервал сам Дмитрий: внезапно отстранившись и едва заметно дернув головой, он уставился на закрытую дверь. Которая, впрочем, тут же пришла в движение. Мелькнул в образовавшейся щели любопытный глаз, затем створка открылась еще сильнее, и на пороге образовалась рядовая челядинка, держащая на вытянутых руках повседневные одеяния царевича.

— Крестовый дьяк пришел?

— Нету его пока, матушка.

— Ступай.

Тихо стукнула закрывающаяся дверь, и тут же полетело в сторону одеяло. Юный хозяин покоев нехотя утвердился на ногах, медленно потянулся всем телом (отчего все его ребра весьма четко обтянуло кожей), и посверкивая голыми ягодицами прошагал в угол, к нужной бадейке и рукомойнику. Недолго пожурчал, с фырканьем умылся, а по возвращении запнулся о ковер (завернув наружу тот самый угол) и недовольно пробурчал что-то себе под нос. Все с той же недовольной миной на мордашке плюхнувшись рядом с аккуратно сложенной кучкой вещей, он поднял руки над головой. Нательная рубаха из простой камки, белые штанишки-портки, штаны из толстого темно-серого фламандского сукна, мягкие замшевые полусапожки, серо-синий кафтанчик с простенькой вышивкой на спине, усыпанный небольшими аметистами золотой крест, дополняющий маленький нательный… В закрытую дверь тихонечко поскреблись, подавая тем самым знак — дьяк пришел, и с нетерпением ждет царевича на утреннюю молитву.

— Сплошные жаворонки вокруг!..

Привычно сделав вид, что даже и не слышала никакого бурчания (тем более что она и в самом деле не поняла, при чем здесь эти птички), Авдотья навела порядок на ложе. Приняла и расставила на небольшом столике в соседней комнате несколько блюд из поварни, мимоходом отщипнув себе от каждого из них небольшой кусочек. Напоследок чуть отпила клюквенного киселя — и с обычным для любой женщины умилением наблюдала, как вернувшийся с молитвы Дмитрий аккуратно и очень быстро сметает с тарелок все их обильное содержимое. Да и то сказать: может он и ел за двоих, зато учился сразу за четверых. А голодное брюхо, как известно, к учению глухо!.. И так, эвон, какой тощенький.

— Государь мой Дмитрий Иванович, ви готови приступать?