Наследник

Свою заначку Катя съела где-то над Сибирью. Смахнув с себя невидимые крошки, она решила чуточку вздремнуть и проснулась, когда объявили о том, что самолет подлетает к Петербургу. Потянувшись, она взглянула на часы. «Пленарное заседание конгресса уже началось, – подумалось ей, – и сейчас начнется подведение итогов, как выразился Майкл “раздача слонов". Он сейчас, наверное, оглядывается вокруг и ищет, в каком же ряду зала сидит его вчерашняя спутница, и ни за что не догадается, что она сидит в третьем ряду самолета. Ничего, поищет, поищет да и забудет. Наверняка забудет».

Относительно себя ей казалось, нет, не казалось, а она хотела убедить себя в том, что уже через пару дней она и не вспомнит о токийских прогулках. Но прошла неделя, другая, и однажды, увидев на экране отца, Катя вспомнила сразу о Майкле. И поняла, что все это время тайком от себя думала о нем и даже скучала. Отец слушал доклад какого-то министра с таким же выражением лица, какое было у Майкла, когда тот говорил о книге Беринга: серьезное, немного расстроенное, и поэтому, торопливо схватившись за пульт, она увеличила громкость.

Хотя в углу экрана светилась надпись «прямой эфир», Катя знала, что трансляция таких заседаний идет с паузой в несколько минут. Редакторы успевали вычистить из записи какие-нибудь погрешности или непарламентские выражения, которыми славился лидер фракции либерал-демократов. По словам отца, из трансляции иногда вырезались изрядные куски, особенно если говорилось о каких-то проблемах. Именно поэтому выступления докладчиков казались зрителям однообразными, а обсуждения – пресными. И поэтому передачу «Парламентский час» никто не смотрел.

Но вот отец, поморщившись, поднял карандаш, останавливая гладкую речь министра:

– Я сразу понял, что вы вошли в роль, и не стал бы мешать, но у нас много дел, и поэтому я вас все же прерву.

Министр обреченно замолчал, понимая, что такое предисловие отца не может сулить ничего хорошего. Замолчал и отец. С каменным лицом он смотрел на лежащие перед ним бумаги, но Катя знала, что на самом-то деле он пытается совладеть с собою и считает до десяти. По всей видимости, это помогло не очень, потому что буквально через пару мгновений он поднял голову и, в упор взглянув на чиновника, спросил,

– Скажите, я похож на идиота?

На несчастного министра жалко было смотреть.

– Нет, – ответил он еле слышно.

– А тогда на кого была рассчитана ваша речь о том, что ваше доблестное министерство «приложит все усилия для ускорения решения вопроса по стабилизации производства стройматериалов»? Может, вы держите за идиотов наш комитет? А может, народ, что случайно зашел на этот канал? – Сказав это, отец кивнул на горящие рубиновым глазом телекамеры.

Министр отрицательно покачал головой.

– Странно… – пожал плечами его безжалостный визави. – Отрицая и то и другое, вы лишаете ситуацию интриги, а меня, соответственно, выбора. И поэтому не остается ничего иного, как считать… Впрочем, не будем вас больше мучить, а целесообразность вашего дальнейшего пребывания в правительстве мы обсудим на втором профильном комитете.

Бледный министр на полусогнутых ногах покинул заседание, а отец, обратившись к председателю промышленного комитета, спросил:

– Может, вы знаете, сумеем ли мы до начала весны возобновить работу этого цементного завода? Конкретно – да или нет?

«Вот-вот, – подумала Катя, – фраза вполне в духе Майкла».

Она не стала слушать ответ депутата и выключила телевизор, потому что захотела увидеть кое-что более живописное, чем кремлевские интерьеры. Катя поудобнее устроилась в кресле с камерой в руках и стала просматривать видео, снятое во время прогулки по набережной Йокогамы. Море, чайки, корабли, японцы. И снова море. Ни в одном кадре не было Майкла. И только иногда слышался его голос.

– Что и требовалось доказать, – сказала себе Катя. – У них даже голоса похожи. Нет, у меня не психоз. Они действительно очень похожи, вот и все.

Она могла бы сказать что-нибудь еще такое же убедительное. Но в квартире не было никого и ей некого было убеждать. И не перед кем оправдываться в том, что она уже две недели постоянно думает о человеке, которого случайно встретила на другом конце света. И которого больше уже не увидит.

На следующий день у нее была лекция в университете. Войдя в аудиторию, она заметила, что студенты слишком оживлены. Оборачивались то и дело к верхним рядам и как-то странно поглядывали на Катю. Но она быстро установила рабочую атмосферу, заставив их под диктовку записывать длинные цитаты о тонкостях японской социологии из Тиэ Наканэ. Звонок прозвенел как всегда некстати. Сказав «на сегодня – все. До следующей недели», она села за свой стол, а студенты, в одиночку и группками, потянулись к выходу. Очень скоро в аудитории установилась тишина. Но Катя показалось, что в зале кто-то есть. Она подняла голову и едва не вскрикнула от неожиданности.

С самого последнего ряда ей улыбался Майкл.