Наследник

– Первым до Н237 добрался фрегат «Тень» под командованием Михаила Шмелева, на орбите он встретился с флотом крэнхи. Те выполнили достигнутую в Санкт-Петербурге договоренность и отправили для совместного исследования свой эсминец под командованием старшего сына вождя клана Дха-Вертонх, Гши Тайхау. Позже выяснилось интересное обстоятельство – обнаружить что-либо на территории бывшего комплекса могли только человек и крэнхи вместе, поодиночке ничего не находили, хотя и нами, и ими было сделано множество попыток. Но только после совместного проникновения там что-то нашли, зафиксировано, что Шмелев вместе со своими спутниками три раза бесследно исчезал с территории комплекса, но через несколько часов возвращался.

Он немного помолчал и продолжал:

– К сожалению, после возвращения капитана с фрегата не успели ничего сообщить – началось сражение. Почему американцы и европейцы вдруг словно сошли с ума – мне неизвестно.

– Мне известно, – тяжело уронил директор КВИБ-2.

– Прошу вас, Рихард Модестович, – перевел на него взгляд император.

– До них откуда-то дошли сведения, что от обнаруженной на Н237 информации будет зависеть, ни много ни мало, судьба обоих цивилизаций, нашей и крэнхи. Откуда они это взяли, наши агенты выяснить не сумели. Судя по косвенным данным, то же самое сподвигло на бунт и два клана крэнхи – Шха-Маййанх и Тхай-Меййон.

– Крайне любопытно… – постучал пальцами по столу академик Шпагин. – Но это не все, как я понимаю?

– Не все, – вздохнул Томилин. – Но адмирал Романцев видел случившееся своими глазами, поэтому слово ему.

Анатолий Николаевич поморщился, но не стал ждать повторения просьбы и рассказал, насколько мог подробно, о бое на орбите и исчезновении «Тени» с «Поиском» после того, как их соединили в единое целое серебристые щупальца.

– Значит, они, как и комплекс Лонхайт, превратились в двухмерные тени, а только затем исчезли? – уточнил академик.

– Да, – подтвердил адмирал.

– Получается, Шмелев каким-то сумел запустить контуры в двигателе, оставшиеся для нас непонятными, – констатировал император.

– Это не контуры, Ваше величество, если исходить из известного на данный момент, – возразил Томилин. – Это полноценный двигатель, работающий на неизвестных принципах. В нашем распоряжении есть еще два таких, я уже отдал распоряжение продолжить их исследования силами ученых Саратовского инженерного института – там лучшие из лучших собрались.

– Хорошо, – кивнул Александр VI. – Может, что-то сумеют понять. Есть предположения, куда мог отправиться Шмелев со товарищи?

– Ни малейших, – развел руками директор КВИБ-1. – Если направление гиперпрыжка вполне можно определить, то здесь…

– Ясно, – вздохнул император. – Выходит, мы можем только ждать, как это ни печально. Судя по всему, наш курсант действительно нашел нечто очень важное, но это – только промежуточный результат. Возможно, координаты чего-то другого, куда он и отправился.

– Может и так, – кивнул Томилин. – Но даже все вышесказанное не объясняет поведения наших бывших союзников. Все-таки двести с лишним лет союза…

– Союза скрипя зубами, – насмешливо возразил Шпагин. – Вспомните все их провокации – само существование имперской России для них все равно, что кол в глотке. Ведь мы осмеливаемся идти своим путем, отказавшись следовать указаниям из Вашингтона и Брюсселя, а это для них нестерпимо. Ненависть к нам нарастала постепенно, особенно при виде наших успехов. Они множество раз пытались разрушить Империю изнутри, но не вышло, только некую часть гуманитарной интеллигенции перетянули на свою сторону, но и те, пожив на западе несколько лет, в большинстве меняют свое мнение и возвращаются. Западникам просто нечего предложить нашей крылатой молодежи, бредящей небом. Обогащайтесь? Стремитесь только к материальным благам? К власти и влиянию? Да любой русский юнец, услышав такие призывы, только брезгливо поморщится. А западники искренне не понимают, как это так. Даже в конце двадцатого и начале двадцать первого веков, когда они нас почти победили, им не удалось развратить весь наш народ, остались несогласные, которые, в конце концов, и смогли повернуть страну в другом направлении.

– Эгорационалисты, – криво усмехнулся профессор Васташев, социолог. – Рациональный эгоизм не признает ничего, что нам понятно и близко. О чем речь, для них даже честь – пустой звук, пережиток феодального прошлого. Мечтать, по их мнению, стоит только о достижимом, поэтому мы и оставляем их все время позади, мы способны, в отличие от них, заглянуть за горизонт. Они разучились мечтать.

– Это все, конечно, интересно, но не отвечает на главный вопрос, – не выдержал Романцев. – Что теперь? Большая война?

– Вряд ли, – усмехнулся Таймыров. – Струсят. Наши агенты сообщают, что после неудачи в штабах американцев и европейцев воцарилась растерянность. Они планировали быстро захватить фрегат, считая, что после этого мы уже ничего не сможем сделать. И, в общем-то, были правы. Мы бы не пошли на большую войну даже ради человека из списка № 1.